Барбара Картленд - Нежеланная женитьба

— Приедем, сами увидите, — ответил тот.

В его голосе прозвучали торжествующие нотки, и герцога охватило непреодолимое желание ткнуть мужичонку кулаком в лицо или, схватив за плечи, вытрясти из него ответ. Огромным усилием воли он заставил себя сдержаться, прекрасно понимая: самое лучшее в этой ситуации — вести себя с достоинством.

Ему оставалось только надеяться, что его не заманивают в какую-то ловушку, где он окажется таким же пленником, как и Онора. Однако немного поразмыслив, герцог пришел к выводу, что это маловероятно. В конце концов, Онора стала жертвой собственного неразумного поведения. И как только вымогатели, кем бы они ни были, получат желанные пятьсот фунтов стерлингов, они тут же отпустят ее.

Однако малая толика сомнений у герцога все-таки оставалась.

Наконец карета остановилась у дома, одного взгляда на который герцогу было достаточно, чтобы понять, в какого рода заведение угораздило попасть его жену. Долго сдерживаемый гнев заклокотал в нем с новой силой, грозя вырваться наружу.

Но когда к нему подошла Кейт, герцог сумел обуздать свои чувства. Он отдал ей деньги, которые та жадно пересчитала, и резко бросил:

— А теперь отведите меня к жене, да побыстрее. И не вздумайте болтать о случившемся, иначе я живо прикрою ваше заведение!

— О чем вы говорите, герцог! — наглым голосом воскликнула Кейт. — Это ведь в наших интересах, да и в ваших тоже. Так что давайте-ка расстанемся по-хорошему.

Слова ее были не лишены смысла, и герцогу ничего не оставалось, как промолчать. Он только крепче стиснул зубы.

Кейт, не теряя даром времени, повела его через холл к двери, за которой дожидалась Онора.

— Вот она! Цела и невредима! — воскликнула Кейт, распахнув дверь.

Герцог вошел в комнату, и Онора с трудом поднялась.

— Вы… пришли! — вырвалось у нее.

Впрочем, она не была уверена, что произнесла эти слова вслух. Вполне вероятно, они прозвучали в глубине ее сердца.

Герцог не ответил, лишь подал ей руку.

Дрожащей рукой Онора ухватилась за его пальцы и крепко сжала их, чтобы убедиться, что он здесь, с ней рядом, и никуда не собирается исчезать.

Герцог вывел ее из комнаты. Молча прошли они мимо Кейт и спустились по ступенькам к поджидавшей их карете. Герцог помог жене сесть в нее и уселся рядом. И только тогда Кейт, стоявшая на пороге своего заведения и освещенная ярким фонарем, прокричала:

— Заходи, герцог, когда соскучишься! Всегда рады видеть тебя!

Она громко расхохоталась, разорвав своим нахальным смехом благопристойную тишину погруженной во мрак улицы.

Когда герцог оказался рядом, Онора тут же почувствовала, как он взбешен. Что ж, того и следовало ожидать…

— Простите… меня, — пролепетала она.

— Как вы могли так поступить! Надо же додуматься, бродить ночью по улице одной?! — воскликнул герцог вне себя от ярости.

Его разъяренный тон и пережитое ею волнение сделали свое дело — на глаза Оноры навернулись слезы, в горле застрял комок, и если бы она сейчас попыталась ему ответить, то не смогла бы. Чувствуя, что ее слезы приведут герцога в еще большее негодование, Онора мужественно пыталась их сдержать.

Несколько минут спустя герцог, подавив раздражение и вспомнив, что его жена пережила сильное потрясение, обратился к ней уже совершенно другим тоном:

— Они не обижали вас?

Когда герцог вошел в безвкусную розовую спальню, его поразили не только выражение полнейшего смятения чувств на лице Оноры и не только ее огромные, полные боли глаза, но также и ярко-красная полоса на щеке.

Онора молчала, и он спросил:

— Что у вас с лицом?

— Эта… женщина… ударила меня, — удалось выдавить ей из себя. — Она… спросила, как… меня зовут, а когда я… сказала ей… она ударила меня, потому что не поверила… что я… герцогиня.

Герцог похолодел — эта дрянь Кейт посмела ударить его жену!

— Но вы все-таки сумели убедить их, — тем не менее сухо проговорил он.

— У одного из… мужчин была… газета, в которой… описывалась наша… свадьба.

— Слава Богу!

Только сейчас герцогу в голову пришла мысль, что могло бы произойти, если бы Оноре не удалось убедить Кейт в том, что ее муж богатый человек. Ему было известно, куда бесследно исчезают хорошенькие молоденькие девушки, приезжающие в Лондон из деревни, надеясь получить место гувернантки или горничной.

Хитростью и ложью их обычно заманивают в публичные дома, из которых им уже никогда не выбраться.

— А вы знаете, куда вас привезли? — спросил герцог.

Секунду помолчав, Онора неуверенно проговорила:

— Мне показалось… что это… какой-то театр.

— Почему вы так решили? — поразился герцог.

— Там я увидела… двух девушек… и они были… накрашены… будто собирались… выйти на сцену… и…

Она запнулась.

— Ну же, продолжайте.

— И когда одна из них со мной разговаривала, ее окликнул лорд Рокстон.

— Рокстон? — резко переспросил герцог. — Он вас видел?

— Нет.

Вздохнув с облегчением, герцог спросил:

— И вы подумали, что он пришел посмотреть спектакль?

— Я услышала, как он крикнул: «Я хочу Эльзи! Она умеет дать такое представление, что вам всем и не снилось!»

Герцог, потрясенный, молчал. Он никак не мог поверить в то, что, побывав в борделе, а именно там он обнаружил Онору, можно не догадаться, что это за заведение и почему эти женщины размалеваны и разодеты так безвкусно-кричаще, как Кейт.

Но абсурдная мысль, что жена его попала в руки таких людишек, а его самого заставили заплатить им огромную сумму, чтобы получить ее обратно, вновь вызвала в нем такую безудержную ярость, что он в сердцах бросил:

— Ума не приложу, как можно быть такой идиоткой!

В этот момент карета остановилась у дверей его дома. Лакей спрыгнул с козел, распахнул дверцу, и герцог увидел Джеймса, по-прежнему стоящего у входной двери.

Герцог вышел из кареты и, вспомнив про Онору, спохватился и подал ей руку. Но как только они дошли до ступенек лестницы, ведущей на второй этаж, он выпустил ее руку, предоставив подниматься самой.

Но глаза Оноре застилали слезы, и она не различала, куда идет. Последняя фраза герцога переполнила чашу ее страданий, и, не в силах больше сдерживаться, она заплакала еще в карете.

Когда она вошла в холл, ей показалось, что лестница и канделябры поплыли у нее перед глазами. Она нерешительно остановилась и, вытянув вперед руку, как слепая, принялась шарить перед собой, пытаясь найти хоть какую-то точку опоры.

Ей послышалось, что Джеймс обеспокоенно спросил:

— Миледи, с вами все в порядке?