Диана Гэблдон - Барабаны осени. О, дерзкий новый мир!
И тем не менее, как ни невероятно и даже нелепо это выглядело, — среди всего этого лесного безобразия, вторгшегося на заброшенную ферму, красовались уцелевшие остатки бывшего здесь когда-то большого фруктового сада, — персиковые деревья, сплошь усыпанные зрелыми, лопающимися от сока плодами и окруженные целыми роями громко жужжащих пчел. Мы ели их, пока чуть не лопнули, переночевали под укрытием руин, а рано утром, еще до рассвета, встали и до отказа нагрузили наш фургон целыми горами нежных золотистых фруктов, бархатных, полных чудесного сока.
Мы распродали их очень быстро, и в результате явились в Велмингтон с липкими руками, с мешочком монет (в основном там были денежки по одному пенсу), и насквозь пропитанные неистребимым запахом забродившего сока; он исходил от наших волос, от одежды, от кожи — как будто мы все хорошенько искупались в персиковой водке.
— Держи это при себе, — заявил Джейми, протягивая мне маленький кожаный кисет, содержавший все наше состояние.
— Но что мы купим в дорогу из продуктов, а? Надеюсь, не персики? Да и вообще, лучше бы нам прикупить всяких мелочей, чтобы не выглядеть совсем уж нищими, когда мы явимся к моим родственникам. Для начала, может быть, иголку и нитки?
Он кивком головы показал на здоровенную дыру в куртке Фергуса, — дыра эта возникла в результате падения с персикового дерева.
— Мы с Дунканом пройдемся вокруг, посмотрим, нельзя ли продать фургон и лошадей, и выясним, как тут обстоят дела с лодками. А если тут есть такая штука, как золотых дел мастер, я, возможно, спрошу, что бы он предложил за один из наших камешков.
— Ты поосторожнее, дядя, — посоветовал Ян, хмуро наблюдая за пестрой толпой самой разнообразной публики, болтавшейся вокруг небольшого порта; многие вроде бы совершенно бесцельно ходили туда-сюда. — Нам вовсе ни к чему попадать в какое-нибудь приключение, да и оказаться ограбленным прямо на здешней улице мне тоже что-то не хочется.
Джейми, сделав предельно серьезное лицо, заверил племянника, что он предпримет все мыслимые меры предосторожности.
— Возьми с собой Ролло, — настаивал Ян. — Он тебя защитит!
Джейми посмотрел на Ролло; так называемая собака рассматривала текущую мимо толпу с выражением терпеливого интереса на морде, и в глазах пса светилось нечто такое, что заставляло предположить в Ролло не столько интерес к новым местам и людям, сколько с трудом сдерживаемый голод.
— О, ладно, — сказал наконец Джейми. — Пошли со мной, милая собачка. — Сделав несколько шагов, он остановился и обернулся ко мне. — Мне что-то кажется, Сасснек, будет неплохо, если ты ко всему прочему купишь еще и немного сушеной рыбы.
* * *Велмингтон был маленьким городом, но благодаря своему на редкость удачному расположению (он ведь представлял собой морской порт, стоявший в самом устье судоходной реки), он мог похвастать не только сельскохозяйственным рынком и доками для ремонта судов, но еще и несколькими магазинами, имевшими в наличии кое-какие предметы роскоши, доставленные из Европы, наравне с разнообразными местными изделиями и продуктами, необходимыми для повседневной жизни.
— Бобы, отлично, — сказал Фергус. — Я люблю бобы, хоть сколько мне их давай. — Он передвинул висевший за его плечами тяжелый джутовый мешок, поскольку тот съехал в сторону. — И хлеб, конечно, нам понадобиться хлеб… и мука, и соль, и свиное сало. Соленый окорок, сушеная вишня, свежие яблоки, да, все это нужно. И рыба, если уж на то пошло. Иголки с нитками я лично тоже считаю вещами необходимыми. И щетку для волос тоже, — добавил он, бросив косой взгляд на мои волосы, которые, благодаря повышенной влажности воздуха, так и рвались наружу из-под моей шляпы с широкими полями, и не обращали ни малейшего внимания на все мои усилия удержать их внутри головного убора.
— Ну, и в аптеку нам придется зайти, — решил Фергус. — Кое-какие лекарства купим, верно? Но кружева?
— Кружева! — твердо произнесла я. И засунула маленький сверток с тремя ярдами брюссельских кружев в большую корзину, которую нес Фергус. — И еще, между прочим, ленты. По ярду вон тех широких шелковых лент, — теперь уже я обращалась к потной молодой девушке, стоявшей за прилавком. — Красную… это для тебя, Фергус, так что нечего тут ныть, потом зеленая — для Яна, желтая — для Дункана, а вон та совсем темная голубая — для Джейми. И это вовсе не экстравагантность! Джейми не желает, чтобы мы выглядели как оборванцы, когда предстанем перед его дядей и тетей.
— А как насчет тебя, тетя? — спросил Ян, ухмыляясь. — Уж наверное, ты не захочешь, чтобы мы, мужчины, выглядели как настоящие денди, а ты бы осталась эдаким серым воробышком, а?
Фергус энергично сплюнул сквозь зубы; он одновременно и возмущался ненужными тратами, и отчаянно веселился.
— Вот это! — заявил он, показывая на большой моток темно-розовой ленты.
— Нет, это цвет для молодой девушки, — возразила я.
— Женщина никогда не бывает настолько старой, чтобы отказаться от розового цвета, — твердо произнес Фергус. — Я не раз слышал, как les mesdames говорили так.
Мне уже приходилось слышать мнения мадам по самым разным поводам; юные годы Фергуса прошли в публичном доме, и, судя по некоторым его высказываниям, не только самые юные годы. Я лишь от души надеялась, что Фергус преодолеет свою привычку при каждом случае ссылаться на мнения мадам, — ведь теперь он был женат на приемной дочери Джейми; но, поскольку Марсела сейчас находилась на Ямайке, ожидая рождения их первенца, я сильно сомневалась, что он перестанет упоминать мадам. В конце концов, по крови Фергус был французом.
— Думаю, мадам в этом должны разбираться, — кивнула я. — Ладно, пусть будет розовая.
Нагруженные корзинами и сумками с провиантом, мы наконец выбрались на улицу. Стояла отчаянная жара, и воздух был таким влажным, что хоть отжимай, но с реки дул легкий ветерок, и после душной тесноты магазинчика наружная атмосфера показалась мне сладкой и освежающей. Я посмотрела в сторону порта, где виднелись мачты нескольких небольших суденышек, мягко качавшихся на волнах прилива, и тут же увидела высоченную фигуру Джейми, размашисто шедшего в нашу сторону; Ролло ошивался возле его ног.
Ян завопил во все горло и замахал руками, и Ролло тут же сорвался с места и понесся к нам со всех ног, яростно размахивая хвостом при виде своего хозяина. К счастью, в это время дня народу вокруг было немного; но те, кто имел несчастье находиться в этот момент на узкой улице, шарахнулись к стенам домов, изо всех сил стараясь избежать столкновения со зловещим зверем.
— Бог ты мой, — послышался рядом со мной чей-то протяжный голос. — Это, пожалуй, самая большая собака из тех, что я вообще когда-либо видел.
