Принцесса Сливового Аромата - Виктория Анатольевна Воронина
– Обещаю, Великая Государыня, – ответила ей Мей Фэн, борясь с подступающими к глазам слезами.
– Теперь я спокойна, – прошептала старая императрица после слов своей воспитанницы и навсегда закрыла глаза с умиротворённой улыбкой на лице.
Убитая горем Мей Фэн долго смотрела на мёртвое тело своей доброй покровительницы, заменившей ей родную бабушку, и крупные слёзы обильно текли по её тонкому личику. Отчаяние поселилось в душе девушки, она ощущала себя такой же одинокой и потерянной, как в тот страшный день, когда Тао Нань расправился с её семьёй. Больше некому было её защищать в Запретном Городе, и всё же ей следовало выполнить обещания, данные Великой Государыне, решить ряд важных задач – выжить вопреки всем усилиям рода Тао отправить её на тот свет, сделать наследником престола юного принца Лю Цзиня. И вступить в брак с Цай Юнем. Мей Фэн улыбнулась сквозь слёзы – выйти замуж по любви представлялось ей настолько приятным делом, что даже не считалось затруднением.
Траур по Великой Государыне должен был длиться год, и всё же император Чжун после пышных похорон матери не замедлил исполнить собственное давнее желание и провозгласил фаворитку своей законной супругой. Гунь стала Императрицей, хозяйкой гарема Запретного Города и, кроме других ценных даров, она получила в дар от императора Третий Нефритовый Диск, который давал ей право на исполнение любого её желания. Гунь чуть было не попросила у царственного супруга казнить Мей Фэн, но в последнюю минуту она одумалась, понимая, что эта просьба не вызовет его понимания и она даром истратит своё право. Мей Фэн всё же была родственницей императора Чжуна, хотя и дальней, и требовалась веская причина для её казни.
Поэтому Гунь пришлось скрепя сердце умерить свои амбиции, и она попросила только, чтобы Мей Фэн включили в список её придворных дам.
– Но Мей Фэн – старшая придворная дама в свите Второго принца, – возразил ей император Чжун. – Кто будет заботиться о моём сыне, если его родственница станет твоей придворной?
– Вам не следует беспокоиться об этом, Государь, – сладко улыбнулась ему молодая императрица. – Я стала Вашей супругой и матерью всем Вашим сыновьям, и потому достойно позабочусь о Втором принце.
Император признал доводы супруги убедительными и выполнил её желание, издав указ о включении Лю Мей Фэн в свиту жены.
Для дочери покойного Первого Министра наступили чёрные дни. Новая императрица не упускала случая унизить и обидеть ненавистную ей девушку. Сначала она только словесно оскорбляла её при своих слугах, затем перешла к рукоприкладству, мстя за прежние свои обиды и гибель семьи Тао.
– Держи ровнее передо мной зеркало! – закричала она, когда Мей Фэн по её приказу подняла перед ней бронзовый до блеска отполированный диск, и затем закатила девушке пощёчину. – У тебя кривые руки, ты даже зеркало в руках правильно держать не можешь!
У Мей Фэн левая щека вспыхнула огнём, но она молчала, стойко перенося побои и издевательства от Гунь. Гораздо хуже для неё оказалось то, что она лишилась возможности постоянно видеться со своим двоюродным племянником. Мей Фэн тосковала по мальчику, который был ей добрым другом. И ещё она догадывалась, что жестокое обхождение новой императрицы с нею являлось только цветочками. Гунь, как и её кузен Нань, мечтала о её смерти, и Мей Фэн не сомневалась в том, что новая императрица всерьёз подставит её при первом же удобном случае.
«Что императрица замыслила мне сделать и как навредить? – принялась размышлять Мей Фэн ночью после случая с зеркалом, лёжа в своей постели. – Добиться моей казни она не может, беспричинное лишение жизни родственницы царствующего императора и воспитанницы его матери, Великой Государыни Тинг, вызовет слишком много удивления и порицания в народе и у придворных. Тайно убить Гунь меня не решится, она несёт ответственность за своих придворных дам и за мою жизнь будет держать ответ перед самим императором. У неё остаётся только одно – обвинить меня в каком-либо проступке и столь серьёзном, что Государь или заключит меня в тюрьму, или велит казнить. Но теперь я не такая беспечная хохотушка как раньше! Я сейчас самая дисциплинированная и покорная служащая императорского двора, так как понимаю, что моя жизнь висит на волоске. Остаётся одно – Гунь обвинит меня в колдовстве и наведение порчи на Государя! Да, это для неё беспроигрышный вариант, – если в моих покоях найдут улики, указывающее на наведение порчи, то меня сожгут заживо!
Поняв, что ей грозит, девушка испуганно всхлипнула, но тут же постаралась взять себя в руки во имя собственного спасения и придумать нужный план. На следующий день она сказалась больной, и Гунь легко удовлетворила её просьбу остаться в своём павильоне, поскольку тоже не желала её видеть лишний раз перед своими глазами.
Мей Фэн подождала, пока паланкины императрицы и придворных дам отправятся на загородную прогулку, и затем она начала обследовать стены и пол своего павильона.
«Куда императрица могла приказать спрятать улики? – мучительно размышляла воспитанница покойной Государыни. – Стены ровные, пол тоже ровный, не за что зацепиться. Может, посмотреть в том месте, где проходят тёплые трубы?»
Поиски привели Мей Фэн к зимней кровати с отоплением, система которого заключалось в том, чтобы от очагов под подиум кровати подводили по трубам тёплый воздух. Под изголовьем девушка нащупала красный лакированный ящичек. Когда она открыла его, то вскрикнула от ужаса – в ларце лежала деревянная кукла тёмного цвета, исколотая иглами и имеющая на шее бумажку с именем Государя Чжуна.
Первым побуждением Мей Фэн было выбросить как можно дальше страшную находку, но она сдержалась, сообразив, что таким поступком не решит своей проблемы. Императрица Гунь на этом не успокоится и снова подбросит ей новую куклу для порчи, только во второй раз спрячет её так, что она не сможет её найти и утратит возможность оправдаться перед Государем.
Мей Фэн весь день усиленно обдумывала, как ей доказать свою непричастность к порче, посылаемой на императора, и наконец ближе к вечеру её осенила хорошая идея – придать колдовству более невинный характер, чем тот, который замыслила для него Гунь. Её требовалось воплотить как можно скорее.
Гунь смотрела на Мей
