Эльза Вернер - Мираж
Эльзе надоел их разговор с длинными паузами; она взяла свою ветку и сказала:
— Я пойду искать Гассана.
— Ступай, ступай, Эльза! Мы обойдемся как-нибудь без тебя, — шутливо произнес Рейнгард, дергая ее за распущенные волосы.
Это страшно рассердило девочку. Она отскочила и крикнула:
— Оставь! Это ты виноват, что тетя Зина плакала! Ты всегда виноват, когда она плачет!
— Эльза! — растерянно воскликнула девушка, но малютка не унималась.
— Зачем ты уезжаешь? Тетя Зина хочет, чтобы ты остался, тогда она не будет плакать.
Она гневно сверкнула своими большими глазами и убежала. Зинаида опустилась на скамью, не зная, куда деваться от стыда, и закрыла лицо руками.
— Зинаида! — тихо сказал Рейнгард, наклоняясь к ней. Она не шевелилась, но он услышал звук, походивший на заглушенное рыдание. — Зинаида, она говорит правду?
Молодая девушка медленно опустила руки и взглянула на него. В ее глазах был столь ясный ответ, что всякий другой без дальнейших объяснений прижал бы к груди любимую девушку, но Эрвальд, пылкий Эрвальд не сделал этого; он только опустился на скамью рядом с ней, и его голос приобрел тот мягкий оттенок, который она слышала в нем только раз в Каире, когда они стояли одни на темной террасе под звездным небом.
— Вы сердитесь на меня за то, что я до сих пор не говорил? Ведь я ни разу не видел вас здесь одну! Но теперь, когда нам предстоит разлука, мне хочется предложить вам один вопрос, вернее — высказать просьбу, чтобы увезти с собой ваш ответ в далекое путешествие. Вы знаете, что я должен ехать…
— Почему должны? Вас никто не принуждает, — необдуманно перебила его Зинаида.
Эрвальд посмотрел на нее серьезно и с изумлением.
— Почему? Неужели я должен оставаться здесь?
Зинаида поняла, что поторопилась. Она полагала, что ее будущему мужу незачем подвергать себя бесчисленным опасностям, чтобы приобрести положение в свете, но почти гневное изумление Рейнгарда показало ей, что не следует затрагивать этот вопрос.
— Я должен заслужить шпоры в этом путешествии, — продолжал он. — Но вы слышали, Зоннек сказал, что может пройти несколько лет, прежде чем мы вернемся, а за это время вы забудете отсутствующего.
— Нет, — тихо сказала Зинаида, — я никогда не забуду вас, Рейнгард.
Влажные темные глаза обратились на него с выражением глубокой любви. Рейнгард обвил рукой дрожащую девушку и страстно прошептал:
— Так дай же мне сказать тебе…
— Зинаида! Эрвальд! — раздался вдруг гневный голос.
Оба вздрогнули. В нескольких шагах от скамьи стоял Осмар и смотрел на них сверкающими от гнева глазами.
Эрвальд первым пришел в себя. Он выпустил Зинаиду из объятий и, быстро подойдя к Осмару, произнес:
— Господин консул, позвольте объяснить вам…
— Мне не нужно никаких объяснений! Я видел достаточно! — крикнул разгневанный отец. — Вы забыли, в чьем доме находитесь! Сию минуту уходите!
Кровь горячим потоком бросилась в голову молодому человеку от этого тона. Он выпрямился.
— Вы ошибаетесь! Я очень хорошо знаю, где я. Я только что собирался задать фрейлейн фон Осмар вопрос, который затем немедленно повторил бы и вам. Согласитесь, что я должен был услышать ответ сначала от Зинаиды.
Осмар не верил своим ушам; это было предложение по всей форме! Так мог бы говорить лорд Марвуд, если бы он застал того во время объяснения с его дочерью. Но как смел позволить себе подобное этот молодой человек? Однако Осмар понимал, что должен сдержаться; к счастью, поблизости никого не было, но громкий, взволнованный разговор мог быть слышен и в доме. Поэтому он понизил голос.
— Я покорнейше прошу вас уволить меня от всяких вопросов. Зинаида, ступай домой и предоставь мне разделаться с этим господином!
В первый раз консул отдавал дочери приказание, но он ошибся, рассчитывая на послушание. Зинаида, успевшая оправиться от смущения, твердо подошла к Рейнгарду и воскликнула со страхом и мольбой:
— Папа, ты оскорбляешь господина Эрвальда! Я дала ему право на такой вопрос и дам ему и ответ.
— Ты не можешь еще располагать собой, — перебил ее Осмар. — Решение зависит от меня, и, я думаю, ты не сомневаешься, каково оно будет. Господин Эрвальд, еще раз прошу вас удалиться и больше не переступать порога моего дома.
Зинаида со страхом умоляюще посмотрела на Рейнгарда. Она видела, что вся его душа возмущается против такого обращения, что он напрягает всю силу воли, чтобы сохранить самообладание. Не отвечая консулу, он обратился к ней:
— Зинаида, вы сами понимаете, что я не могу не повиноваться такому требованию. Отношение ко мне господина фон Осмара делает невозможным всякие дальнейшие объяснения.
Он хотел уйти, но девушка вцепилась в его руку и с отчаянием воскликнула:
— Не уходите, Рейнгард! Отец возьмет свои оскорбительные слова назад, когда узнает, что я люблю вас и буду принадлежать только вам и никому другому. Слышишь, папа? Я люблю Рейнгарда, и если он захочет сделать меня своей женой, пойду за ним, куда бы он ни повел меня!
Она обращалась к отцу, но смотрела на Эрвальда. Его лицо не вспыхнуло счастьем, как она ожидала, как оно должно было вспыхнуть; оскорбленная гордость взяла верх. Он поднес ее руку к губам, но ничего не сказал и мрачно взглянул на консула, который в первую минуту совершенно растерялся. Осмар убедился, что ему остается только прибегнуть к силе, чего ему так не хотелось, и он больше не колебался.
Он внешне спокойно подошел к дочери, взял ее под руку и резким, ледяным тоном произнес:
— Ты еще молода и неопытна, дитя мое; тебя нетрудно было обмануть. К счастью, я тут и не позволю тебе стать жертвой первого встречного авантюриста, который пытается получить с твоей рукой богатство и положение в свете.
Эти слова как нельзя лучше достигли цели. Эрвальд вздрогнул, точно его ударили; краска гнева, покрывавшая его лицо, сменилась мертвенной бледностью, и он с подавленным восклицанием шагнул к своему оскорбителю. Только вопль Зинаиды: «Рейнгард! Ради Бога!» — заставил его опомниться. Он отступил назад, но на его лицо было страшно смотреть, а когда он, наконец, заговорил, то по голосу было слышно, чего ему стоили эти несколько слов:
— Забудьте, что я только что сказал вам, фрейлейн, как и я постараюсь забыть ваш ответ. Мне не о чем больше ни спрашивать, ни просить вас. Прощайте!
Эрвальд ушел. Зинаида рванулась за ним, но отец крепко держал ее за руку и не пустил.
— Что ты сделал? — вскрикнула она вне себя.
— То, что было необходимо, — холодно ответил Осмар. — Насколько это было необходимо, я вижу только теперь. Опомнись, Зинаида! Мне пришлось разбить мечту твоей юности, но со временем ты поблагодаришь меня за то, что я помешал тебе навлечь на себя несчастье.
