Лаура Кинсейл - Госпожа моего сердца
— Удрали? — повторила она его слова. — Все? Меланта стала озираться вокруг. Единственная лошадь, которую она увидела, была его. Они похитили все запасы и увели всех лошадей, побросав мешки.
— Аллегрето? — спросила она чуть дыша. Он нахмурил брови.
— И он исчез.
Она воткнула с силой кинжал в ствол дерева, не выпуская его рукоятки.
— Исчез.
Он кивнул головой, его презрительная улыбка стала заметнее.
— Он исчез? — она с трудом могла заставить себя говорить. — Как давно?
— Не знаю этого. Я отсутствовал два часа до рассвета, — он сделал движение рукой, указывая на землю. — Следы. Они разбрелись кто куда. Ваша дама — тоже. Эти разговоры о чуме — они взволновали их всех и вызвали панику.
Она осталась одна. Свободна. .Она достигла этого. Но она не полагала, что сумеет сделать это так скоро.
Она посмотрела в его зеленые глаза и увидела в них все, что он думает о ней. Пусть думает. Он стоял перед ней, совершенно не двигаясь, в доспехах, черноволосый и молчаливый, такая мощная и решительная сила этого пустынного и опасного места.
Аллегрето действительно исчез. Бежал. Оставил ее.
— Куда же он направился? Что с ним теперь будет? — она стала смотреть на горизонт.
— Мне трудно определить, где именно его следы, ваше величество. Мы можем подождать здесь. Может быть, кто-нибудь испугается и вернется.
Меланта продолжала смотреть на горизонт. Там ничего не двигалось.
— Я бы давно отправился за ними, моя госпожа, — снова прервал молчание Рук. — Но я боялся оставить вас одну.
— Не оставляй меня! — немедленно воскликнула она.
Он опустил свою темную голову и сказал:
— Не оставлю, ваше величество.
Она снова осмотрелась. Как странно: никогда еще за всю свою жизнь она не была одна. Никогда она еще не была без прислуги, никогда наедине с мужчиной, который даже не был пажем ее мужа. Солнце неожиданно показалось ей огромным, сияющим, а долина — бескрайней.
— Защити меня Господи! — прошептала она.
Как прекрасно было это одиночество. Как покойно на душе. Только ветер и птицы негромко перекликаются друг с другом где-то вдали, там, где серебристое небо касается земли.
— Может статься, они образумятся и вернутся к нам, — снова прервал молчание он.
Она поняла, что он пытается приободрить ее. Тогда она повернулась к нему и сказала:
— Нет, они не вернутся. Они побоятся чумы и наказания.
— Тогда им придется жить в качестве беглых преступников, — ответил он.
Его простота выражения странным образом очень соответствовали этому месту. Она сказала:
— Мне трудно представить себе Аллегрето в качестве преступника и беглого.
Он не ответил на ее улыбку. В его глазах она сразу увидела все, что он думал о возможности Аллегрето выжить в этой дикой местности.
— Что может угрожать ему? — быстро спросила она.
Он помедлил.
— Болото и зыбучие пески, — наконец ответил он. — Разбойники. Плохая вода. Ночью я слышал вой волков.
— Мне не хочется оставаться здесь, — сказала она, переходя на английский, так как ей почему-то было приятнее, когда он говорил на своем родном языке. Ей казалось, что тогда между ними возникала пусть тоненькая, но надежная нить, соединявшая их между собой.
— Я не желал бы оставаться здесь сам, — согласился он, из уважения к ней тоже переходя на английский, как это делал всегда в таких случаях. — Но мы, тем не менее, останемся здесь на один день, чтобы они могли, вернувшись, найти нас.
Меланта почувствовала озноб. Поднялся холодный ветер, и она плотно закуталась в свою мантию.
— Ты слишком милосерден, — возразила она. — Предатели не заслуживают такого внимания к себе.
Рук посмотрел на то, как она пыталась согреться на ветру, затем произнес:
— Никакого внимания к себе они не получат, ваше величество. Но ведь именно ваш лю… — он почти что сказал «любовник», но сумел оборвать себя. — …ваш придворный напугал их до смерти.
Она поняла, что он говорит неправду, вернее, не полную правду. Именно она довела всеобщую панику до предела своей выходкой, но он не сказал об этом.
— Когда они останутся одни без Аллегрето, то могут образумиться.
Она снова перевела взгляд и стала смотреть вдаль. Сейчас она показалась Руку намного меньше ростом, чем раньше. Менее элегантной и менее величественной.
— Аллегрето, — повторила она, плохо выговаривая это слово, как будто у нее что-то случилось с языком. Затем она расхохоталась каким-то странным смехом, но сумела остановиться, закусив свою нижнюю губу. У нее все поплыло в глазах, ноги стали подгибаться. Покачнувшись, она села на землю, продолжая смотреть вдаль. Затем вскочила и закричала:
— Я вижу его.
Рук резко обернулся. Он внимательно осмотрел тот участок болот, на который показывала она, и тоже заметил что-то. Там двигалось что-то желтое.
— Нет, ваше величество, это всего лишь птица. Ржанка. — Он снова посмотрел на нее и увидел, что она снова села на землю. Один завиток ее темных волос выбился из-под золотистой сеточки, которой ее прекрасные волосы были скреплены. Он опустился ей на щеку, и холодный ветер безостановочно шевелил его. Рук испугался, что ей станет плохо из-за мысли о том, что она потеряла своего любовника. Она была подавленной и совсем растерянной.
— Мы не будем оставаться здесь, — сказала она. — Мы никого не будем ждать.
— Но как же мы будем путешествовать без охраны и сопровождения? У моей госпожи ведь теперь нет даже служанки.
— Я говорю, что мы не будем никого ждать, — закричала она. Но когда она посмотрела на него, он увидел перед собой растерянное лицо, совершенно лишенное ее обычной внутренней силы. — Я никогда не могла подумать… Я не ожидала, что они все могут уйти!
Рук не ответил. Сейчас ее действия и слова были такими же бессмысленными, как ночью накануне, когда она жестоко забавлялась с Аллегрето, словно злой испорченный ребенок со своими маленькими друзьями, доводя их до слез. А затем, когда эти друзья покинули его, находится в состоянии гнева и обиды.
Беглецы захватили всех лошадей. Но в своей спешке не потрудились погрузить на них тяжелые вещи. Рук вытащил деревянную чашу из кучи брошенной посуды и наполнил ее элем из бочонка. Затем подошел к ней, все еще сидящей прямо на земле, и присел рядом.
— Не желаете ли вы утолить жажду, моя госпожа?
Она взяла чашу, сделала несколько глотков и отдала чашу назад. Он видел, как она дрожала под своей меховой мантией. Воздух был холодный, но не настолько, чтобы так дрожать.
— Не так уж трудно нас обнаружить, — сказала она, опасливо посмотрев на свой шатер, который ярким пятном выделялся на общем сером фоне.
