Лаура Паркер - Игра
Сабрина не стала напоминать своей благодетельнице о том, что она сама сделала именно то, против чего сейчас предостерегала подругу: сбежала из Лондона втайне от мужа.
Чтобы как-то направить разговор в другое русло, Сабрина неожиданно спросила:
— Как вы себя сегодня чувствуете? За завтраком мне показалось, что не очень хорошо. Или я ошибаюсь?
Шарлотта покраснела.
— Наверное, ничего серьезного. Чуть побаливают почки. Мне они вообще в последнее время не нравятся. — И тут уже она сама переменила тему разговора: — Я сейчас закончу туалет и оденусь. После чего моя горничная поступит в полное ваше распоряжение.
— Благодарю вас, Лотта!
— Не понимаю, как мог кузен отправить вас в Бат без горничной? Впрочем, мужчины никогда не понимали женских проблем. Наверное, надо поблагодарить Роберта уже за то, что он не забыл упаковать несколько ваших платьев. Правда, их вам хватит ненадолго. Особенно когда мы начнем выезжать в свет. Так что не стесняйтесь и пользуйтесь моим гардеробом.
— Вы очень добры, Лотта! — еще раз поблагодарила графиню Сабрина.
Правда, далеко не все платья Шарлотты ей подходили, J ибо были сшиты на высокую женщину, какой и была миссис Лавлейс. Сабрина же отличалась миниатюрностью, даже хрупкостью.
— Не забудьте башмаки на деревянной подошве, — напомнила Шарлотта. — На улице идет дождь. А еще наденьте ваше шелковое платье. То, зеленое, с розовыми полосками. Виконт Дарлингтон испытывает слабость ко всему полосатому.
— Опять Дарлингтон! — проворчала Сабрина, проходя через туалетную комнату, разделявшую их спальни.
Все, связанное с именем Дарлингтона, казалось, не должно было интересовать Сабрину после его наглого поведения в галерее. Она почти не сомневалась, что теперь ничто не заставит ее втайне мечтать о его поцелуях.
Сабрина машинально тронула губы кончиками пальцев. Со дня приезда в Бат не проходило и ночи, чтобы над ее постелью не витал дух Черного Джека. Во сне она вновь и вновь переживала их встречу, охватившее ее тогда негодование, его ответные угрозы, поцелуй и пистолетный выстрел. Сабрине порой казалось, что именно от звука этого выстрела она и просыпается по утрам.
Сабрина заставляла себя лежать с открытыми глазами и не отнимать ладонь от губ, на которых, казалось, продолжал гореть его поцелуй. Ей было немного стыдно. Стыдно за мучающие ее неясные чувства и опасные мысли. «Прочь! Прочь!» — старалась она отогнать от себя навязчивый образ, выкинуть его из памяти.
Но вопреки всем стараниям эти мгновения, наполненные ощущением согревающего, греховного тепла его мягких губ, все глубже врезались в память. Хуже того, воспоминания о них становились ей просто необходимы, как ни пыталась Сабрина внушить себе, что не придает им никакого значения…
— Знакомство с вами — огромная честь для меня! Сквайр Тридлшэм с лучезарной улыбкой посмотрел на высокого аристократа, которому его только что представил сэр Эйвери Ллойд, хозяин дома.
— Огромная честь для меня! — повторил он.
Сквайр снова почтительно поклонился. Сделать это ему было не так-то просто из-за большого живота, выпиравшего из-под застегнутого на одну пуговицу камзола и жилета, который вообще на нем не сходился. Румяные щеки Тридлшэма стали совсем пунцовыми, после того как он понял, что ответом на его тираду стало молчание высокого джентльмена, которого ему отрекомендовали как виконта Дарлингтона.
— Только беспрестанные жалобы Бесс на ревматизм заставили меня приехать в Бат, — продолжал сквайр, делая вид, будто не замечает пренебрежительного отношения виконта. — Но если она узнает, что упустила возможность познакомиться с настоящим потомственным аристократом, то просто не переживет этого!
— Горластые сплетницы! — пролаял сэр Эйвери, бывший не только хозяином дома и всеобщим партне-ром по картам, но и главой местного рыцарского общества, пребывая в этой должности уже без малого тридцать лет. — Все до одной — горластые сплетницы! — повторил он. — К тому же еще и хвастливые!
Эти слова, произнесенные с нескрываемым презрением, относились к шумной стайке женщин, устремившейся за его спиной в открытые двери гостиной.
— Не в моих правилах перемешивать нетитулованное дворянство с потомственным, — сказал Эйвери, обращаясь на этот раз к Дарлингтону, — но супруга на этом упорно настаивала. В Бате все много проще.
— Не думайте, будто любой из тех, кого вы причисляете к потомственным аристократам, всегда отвечает за свои дела и поступки, — заметил Тридлшэм в отчаянной надежде, что виконт станет возражать и тем самым окажется втянутым в столь лестный для сквайра разговор.
Но к его огорчению, тот никак не отреагировал и на эту реплику. Дарлингтон лишь чуть заметно выгнул золотистую бровь и слегка поджал губы.
— У меня никогда не было знакомых среди пэров, — нервно продолжал говорить Тридлшэм. — Да и вообще среди столичной знати. За исключением, пожалуй, одного барона. Если, конечно, его можно причислить к знатному сословию. И еще я чрезвычайно горжусь знакомством с сэром Эйвери. Это очень сильный и храбрый человек. Как-то раз он даже дрался с самим Черным Джеком, используя в качестве оружия прогулочную трость.
В первый раз за время монолога сквайра в глазах Дарлингтона вспыхнул огонек заинтересованности.
— Это был тот самый разбойник?
— Тот самый.
— И он напал на сэра Эйвери?
— Напал.
Тридлшэм облегченно вздохнул, почувствовав наконец интерес виконта к своему рассказу, а значит — и к себе лично.
— Этот храбрый поступок, — уже гораздо бодрее продолжал он, — стоил доблестному рыцарю серебря — ных ПУГОВИЦ камзола, дорогой упряжи, новых часов и весьма увесистого кошелька. Позднее он рассказывал, что сразу узнал Черного Джека по рисунку, который видел на стене таверны. В нем также обещалось солидное денежное вознаграждение за поимку этого преступника. Одним словом, сэр Эйвери храбро вступил в бой с разбойником, будучи совершенно безоружным.
Дарлингтон удивленно скривил губы. Ему казалось, что в подобной ситуации почтенный рыцарь должен был поднять руки вверх и наложить в штаны от страха, а не биться на-1 смерть с противником, превосходящим его по всем статьям!
— Будьте очень осторожны, когда решите покинуть Бат! — предупредил виконта Тридлшэм. — Местные дороги далеко не безопасны.
Однако, внимательно изучая виконта, Тридлшэм понемногу менял свое мнение о нем. Причиной тому стали холодная безжалостность, написанная на лице Дарлингтона, и зловещий шрам через всю щеку.
— Этот негодяй должен быть повешен! — с раздражением заявил сэр Эйвери.
— Надеюсь, так и произойдет, как только его поймают, — заметил сквайр.
