Лиза Хигдон - Когда ты станешь моей
Лаура слушала ее вполуха, все еще пытаясь сосредоточиться на чтении, но смысл газетной заметки по-прежнему ускользал от нее. Она не могла ни усвоить прочитанное, ни понять то, о чем говорила подруга. Грудь ее тяжело вздымалась, в глазах стояли слезы. Теперь весь город знал, что она продажная женщина, что она вступила в греховную связь с Локвудом, польстившись на его деньги. Она была готова к тому, что о ее позоре узнают многие, но не представляла, насколько широка окажется огласка.
Отбросив газету, она со стоном закрыла лицо ладонями.
– Ни за что не выйду нынче на сцену!
– Глупости! – Селия похлопала ее по плечу. – Ты ведь теперь знаменита, благодаря тебе у нас аншлаг. Тебе придется сыграть пастушку перед всеми этими глупцами, жадными до скандалов. Иначе и быть не могло, дорогая, ведь у твоего покровителя слишком громкое имя. Будь он простым виконтом, как Белгрейв, газеты не подняли бы такую шумиху, но Локвуд – граф, к тому же член парламента. Ураганная слава, милочка! Так пользуйся моментом, потому что долго это не продлится.
Селия стояла перед зеркалом и прикрепляла к прическе парик тонкими булавками. Лаура вскинула голову и сказала подруге:
– У меня не хватит смелости выйти сегодня на сцену. Как ты не понимаешь, ведь все они думают, что по ночам я согреваю постель графа Локвуда, члена парламента…
– Глупая ты гусыня! – со смешком произнесла Селия и выразительно тряхнула кудряшками. – Если тебе и впрямь небезразлично мнение публики, то поверь: очень многие из числа наших зрительниц от души тебе позавидуют и сочтут тебя полоумной, если узнают, что ты готова спать одна в ледяной постели и помирать с голоду, лишь бы не прослыть любовницей Локвуда. Давай-ка будь умницей, быстренько оденься и загримируйся!
Лаура нехотя подчинилась. Она нарядилась в костюм пастушки и взглянула на себя в зеркало.
– Боюсь, ты права. Как всегда. Я просто растерялась. Не думала, что это будет так…
– Внезапно? – подсказала Селия. – Да, признаться, меня и саму немного удивило, что газеты чересчур громко трубят о твоей с Локвудом связи. Так, словно кто-то за этим стоит. Но не забивай себе голову подобными глупостями. Все объясняется просто: жерновам сплетен все время требуется новое зерно. Хочешь, помогу тебе с прической?
Вопреки собственным опасениям Лаура блестяще справилась с ролью. Зал встретил ее бурей оваций. Лаура раскланялась, озорно подмигнув публике. Это вызвало новый шквал аплодисментов. Такое внимание ей польстило, хотя в глубине души она знала: зрители приветствуют не актрису Лауру Ланкастер, а любовницу самого лорда Локвуда. И все же столь теплый прием приятно взволновал ее.
– Но вы же не покинете нас теперь, когда у вас появился такой покровитель, милая Лаура? – заслонив ей дорогу и искательно заглядывая в глаза, спросил Роско Трогмортон.
Лаура торопилась домой. Она устала от всех переживаний минувшего дня. Ей хотелось побыть одной.
– Нет, я отыграю в этом спектакле, пока его не снимут с репертуара.
– Славная девочка, вот уж спасибо так спасибо! – расцвел Роско.
– Но у меня есть одно условие.
Улыбка на физиономии «чучела» тут же погасла, уступив место глубокой озабоченности.
– Сколько?
– Шиллинг в неделю каждому из актеров сверх условленной платы.
Роско почесал затылок, провел ладонью по подбородку и… нехотя кивнул.
Лаура улыбнулась победной улыбкой и прибавила:
– И мы скрепим это соглашение нашими подписями на соответствующем документе.
Роско совсем сник, но согласился и на это.
Спектакль, в котором была занята Лаура, значился в репертуаре вплоть до сочельника. Ее товарищи по сцене получат ощутимую прибавку к жалованью. Неплохой рождественский подарок. Она улыбнулась, ставя ногу на ступеньку изящного тильбюри, но тут ее осенило: еще две недели, и она останется без работы, если не считать должности мнимой любовницы Локвуда. Должности позорной, хотя и щедро оплачиваемой.
Бекки, как всегда, встречала ее на пороге дома.
– У вас гость, мисс, – сообщила она, помогая Лауре раздеться. – Я провела его в гостиную.
– Вот как. И кто же это? – Ей стало трудно дышать, к щекам прилила кровь. Она почти знала ответ…
– Малькольм.
Лаура разочарованно вздохнула.
– Подашь нам туда чай.
– Слушаюсь, мисс.
Он поднялся с полупоклоном и сделал несколько шагов ей навстречу.
– У вас очень мило, мисс Ланкастер.
– Благодаря вашим заботам, сэр. Прошу садиться.
Сама она уселась напротив него и придвинулась поближе к камину. Малькольм благодарно улыбнулся и продолжил:
– Граф весьма доволен вашей… игрой. Прошлым вечером вы сумели показать себя с наилучшей стороны.
– Я честно и старательно выполняю условия нашего соглашения. Но неужели вы покинули дом его светлости в такую непогоду только для того, чтобы похвалить меня за актерское мастерство?
– О нет, у меня есть к вам еще одно дело. Его светлости вскоре снова понадобятся ваши услуги. Будьте готовы сопровождать лорда Локвуда через три дня, в вечернее время, куда он пожелает.
– Он поручил вам известить меня об этом? Так вы ради этого приехали? – В голосе Лауры слышалось неподдельное изумление. На щеках секретаря заиграл румянец досады.
– Нет-нет, мисс Ланкастер, – со свойственной ему невозмутимостью возразил он. – Такое поручение смог бы выполнить и мальчик-рассыльный. Мне же доверено было передать вам подарок. – Он вынул из кармана черную бархатную коробочку. – Наденьте это украшение, когда его светлость приедет за вами в своей карете. Но не сюда, а к вашему театру, после спектакля. Да, и не забудьте сказать своему кучеру, что вечером его услуги не понадобятся.
Поколебавшись, она открыла коробочку. Внутри оказалась нитка жемчуга. Лаура бережно вынула ее и вдруг заметила посреди жемчужин маленькую розу, искусно выточенную из слоновой кости. Пальцы ее слегка дрогнули.
– Полагаю, роза Ланкастеров? – сказал Малькольм.
– Вряд ли, – с улыбкой произнесла Лаура, рассматривая ожерелье. – Помнится, белая роза была символом сторонников Йорков, а гербом рода Ланкастеров служила алая.
Ей показалось, этот цветок что-то значил для самого Джулиана. Но что? Ах, не все ли равно! Главное, через три дня она снова его увидит!
Пожилой лакей Крэнфорд неодобрительно поглядывал на своего господина, бреющегося у зеркала. Где это видано, чтобы его светлость брал на себя обязанности камердинера? Что же до самого Джулиана, то он предпочитал лично орудовать острой бритвой с тех самых пор, как заметил, что у старика Крэнфорда стали дрожать руки, да и зрение оставляло желать лучшего. Не хватало еще, чтобы он нечаянно полоснул его по горлу! Джулиан не мог доверить церемонию бритья кому-либо другому из не слишком многочисленной челяди. Это значило бы смертельно обидеть старого слугу, преданного ему до глубины души.
