Барбара Пирс - Благородство и страсть
Это было ужасно, но такое случалось. Милрой никогда не интересовался отчаявшимися девочками, которые зарабатывали на хлеб, продавая единственное, что у них было, – молодое тело. Однако было много других мужчин, которых именно это и привлекало.
– Кем вам приходится эта девочка?
Он заметил смятение Уинни, и тут от злости у нее вспыхнули щеки.
– А почему она должна мне кем-то приходиться? То, что хотел сделать ее отец, гадко и жестоко. Если бы я просто закрыла глаза на это и не ответила на призыв о помощи, это легло бы позором на меня и мою семью!
Ее чуть не трясло от возмущения, пока она говорила о девочке, оказавшейся в беде. Но в мире полно таких людей. Их слишком много. Милрой с матерью всю жизнь провел в нищете, ему ли не понять. Он не понаслышке знал, что богачам безразличны борющиеся за жизнь бедняки. Откинувшись на сиденье, Кенан ждал, что будет дальше. Он был уверен, что чего-то они недоговаривали.
– Как Дженни Эггер узнала, что вы можете помочь? Уинни отвела взгляд. Молчание значило, что она не готова доверить ему все свои секреты. Коляска замедлила ход и остановилась.
– Кажется, Амара, тебе можно выходить.
Уинни пыталась отговорить Кенана, чтобы тот не ехал с ними. Приказать Гару прогнать молодого человека после того, как он снова спас ей жизнь, было бы ужасно, хотя так она бы облегчила себе жизнь.
Милрой должен быть доволен, что она рассказала ему про Эггера. Но Уинни не предвидела, что один ответ повлечет за собой другие вопросы.
Выглянув из окошка, она увидела, что они приехали домой, и узнала голос одного из лакеев, который поздоровался с Гаром.
– Кучер отвезет вас, куда вам угодно. И еще раз примите мою благодарность.
Кенан дотронулся до ее руки.
– Не стоит благодарности, Уинни. Но вы так просто от меня не избавитесь. Я хотел бы встретиться с вашим отцом.
Девушка встрепенулась, и у нее дернулись губы. Милрой не мог этого не заметить.
– Бедняжка Уинни. Что вы будете делать? – спросил он с насмешливым сочувствием. – Думаете, можете сбросить меня со счетов, если никто не узнает, что мы вместе были на ярмарке? Смотрю, у вас сердце в пятки упало при мысли представить меня отцу.
– Никуда не упало мое сердце, мистер Милрой, – холодно сказала она. – Пожалуйста, проходите. Хоть один из нас останется довольным нашей встречей.
Дверца открылась, но Уинни задержалась.
– Вы думаете, что видите меня насквозь? Обвиняете меня в том, что я сбрасываю вас со счетов?! Но у меня такое чувство, будто на меня свалилась кара небесная за какой-то безымянный грех!
Он загадочно взглянул на нее.
– Мне назвать имя этого греха?
Уинни отвернулась, оставив вопрос без ответа. Может, она боялась ответа. Гар помог хозяйке выйти из коляски. Он бросил взгляд на Кенана.
– Мистер Милрой останется на чай. Это самое малое, что я могу сделать для своего храброго героя.
Не один Кенан умел язвить.
– Лорд Невин, вы понимаете, я бы ни за что не стал вмешиваться в личные дела клиента, если бы не прискорбные обстоятельства, – объяснял стряпчий, нервно постукивая пальцами по старому черному портфелю, который держал в руках.
Мистер Уолтер Тибал двадцать лет был доверенным лицом отца Невина. Он прекрасно разбирался в цифрах, и его находчивость не раз спасала семью Рекстеров от кредиторов. Теперь оказалось, что загулы отца пробили существенную брешь в семейном бюджете.
Дрейк смотрел из окна на улицу, чтобы не видеть траурного лица собеседника.
– Все так плохо?
Тяжело вздохнув, мистер Тибал открыл портфель и достал документы. Надев на нос очки на цепочке, просмотрел данные, которые собрал.
– Карточные долги его светлости превысили цифру, на которой мы с вами сошлись как на крайне допустимой.
«Ничего нового», – подумал Невин, потирая затекшую шею.
– У вас есть эта цифра?
– С точностью до пенса. Шестьдесят тысяч фунтов.
Полугодовой доход выброшен на ветер из-за плохой карты или не слишком резвой лошади. Дрейк закрыл глаза, проклиная слабость отца к игре. И мать, и отец следили – нет, требовали, – чтобы он женился на уважаемой обеспеченной девушке из хорошей семьи, чтобы вырастить наследника и, покрыв растраты отца, наполнить семейную казну.
Он думал, что нашел себе невесту. Происхождение Уинни Бедгрейн отвечало требованиям его семьи, а ее красота давала пищу его самым смелым фантазиям. Сэр Томас в отличие от его отца был человеком проницательным и не поддавался соблазнам, что обещало всем его дочерям неплохое приданое. Женитьба на Уинни Бедгрейн решила бы проблемы и его, и всей семьи.
Однако сэр Томас ни за что не отдаст свою драгоценную дочь за человека, который носит незначительный титул. К сожалению, это было единственное, на что нельзя было поставить за каким-нибудь карточным столом.
Мистер Тибал откашлялся и положил документы на стол.
– Некоторые… хм… товарищи его светлости начали приходить ко мне с долговыми расписками.
На мгновение в голове Невина мелькнула мысль посоветовать этим хищникам заплатить за ордер на арест. Сидя в долговой яме, отец не сможет растрачивать оставшееся наследство сына. Мысль была соблазнительная, но в конце концов из чувства долга он решил действовать практично.
– Что мы можем продать?
– Ну, пока нет нужды продавать мебель или что-то подобное. Советую вам отказаться от вложений во флот. Конечно, вы понесете убытки, так как Вест-Индская компания набирает обороты, но в такое трудное время нам всем надо делать то, что должно, – заявил мистер Тибал. Его логика, как обычно, была безупречна.
Стукнув кулаком по ладони, Дрейк с горечью признал, что у него провалилась четвертая попытка восстановить былое благосостояние семьи. За какое бы дело он ни взялся, его отец пробивал брешь еще больше, и сыну преждевременно приходилось выходить из сделок.
– Продавайте. Все акции продавайте, – сказал Невин поверенному, молясь, чтобы отец не попадался ему на глаза, пока не утихнет его гнев. Дрейк боялся, что не сдержится и просто придушит транжиру.
Мистер Тибал закрыл за собой дверь, Дрейк остался один. Он думал о своем тающем наследстве. До сих пор ему удавалось действовать так, что их финансовые трудности не стали сплетней. Его честь уже была запятнана. Многие считали его распутником и мотом, копией отца. Хотя Дрейк и не жил монахом, но его вряд ли можно было сравнить со старшим Рекстером. Он с надеждой подумал о том, что, возможно, еще остался шанс покорить мисс Бедгрейн и ее властного отца.
Голоса приехавших донеслись до острого слуха сэра Томаса еще до того, как те переступили порог. Если экономке и было любопытно, зачем пришел Кенан, то она не показала виду, просто приняла шляпку Уинни, запачканные перчатки и унесла их.
