Нэнси Блок - Пират
Но все мужчины, видимо, глупы в том, что касается этих вопросов. Неужели он решил, что она ляжет с ним в постель, не испытывая к нему никаких чувств?
— Я люблю тебя, — прошептала она. — Не знаю, как это получилось, потому что я поклялась исключить из своей жизни подобные чувства. Никогда бы не поверила, что это случится так скоро. Но это случилось. — Его сердце под ее ладонью забилось быстрее. — Я люблю тебя, Уинн, всей душой. Ты моя жизнь — Он обнял ее. Горячая слеза скатилась с его щеки и упала на щеку Зои. — Прости меня. Я виновата, — продолжала она. — Мне казалось, я все сказала тебе. У меня все перепуталось после того, как я ударилась головой о палубу. К тому же за последнее время произошло так много событий.
Уинн посмотрел на нее. Зоя была потрясена глубиной чувств, отразившихся в его взгляде, и ее охватила радость, смешанная с горечью. Она не может бросить его — и все же она должна возвратиться. Но она не может допустить, чтобы его надежды рассыпались в прах.
— Я сожалею о том, что столько лет потратила на Джонатана, но никогда не сожалела о том, что у меня двое детей. Я очень сильно люблю их — так же, как тебя. Такова уж природа сердца: оно как бы расширяется, и в нем находится место для всех.
— О Зоя! Моя сладкая, сладкая Принцесса! — Уинн уткнулся ей в волосы. — Я бы никогда не согласился, чтобы ты изменилась. Джонатан и дети сыграли свою роль в формировании твоего характера. Я ни о чем не жалею, кроме, наверное, того, что мы не встретились раньше. Тогда бы твои дети были моими.
— Черт! — Растроганная его признанием и тем, что он принимает сложившуюся ситуацию, Зоя смахнула с ресниц слезы. — Из меня слезы всегда лились, как из лейки. Дети утверждают, что я плачу даже над шутками.
Уинн поймал на палец слезинку. Зоя не знала, чья она: его или ее.
— Расскажи мне про детей, — попросил он.
— Алексу двенадцать, а Алексе десять. Джон отправил их в школу несмотря на мои протесты. Я знаю, что им там плохо, и собираюсь забрать их оттуда. Они хорошие ребята, умные и сообразительные. И очень красивые. — Зоя посмотрела на Уинна и подумала, что они очень похожи на него. Ей стало горько: из него получился бы потрясающий отец. — А у тебя есть дети, Уинн?
На лице Уинна отразилась смертельная мука. Он попытался овладеть собой, но Зоя видела, что под напускным спокойствием скрывается боль. Он сидел, устремив взгляд вдаль, и, казалось, забыл о ее существовании. Прошло некоторое время, прежде чем он нашел в себе силы все объяснить:
— У меня нет детей, Зоя. Я думал, впереди у меня целая жизнь — я же был молод и самонадеян. А потом, во цвете лет, я стал стерильным.
Он не смотрел на Зою, а продолжал разглядывать белую полоску песка, окантовывающую залив.
— Каким образом? — спросила она.
— Эх, Принцесса! Полагаю, ты действительно любишь меня, если ничего не заметила.
— Чего, Уинн?
— Что я только наполовину мужчина. Зоя не имела ни малейшего представления, о чем он говорит.
— Глупости. Допускаю, что у тебя не хватает мозгов, если ты заявляешь такое, но что касается твоих мужских способностей, тут не может быть речи ни о какой половине. Я сужу на основе собственного опыта и того, как славно мы с тобой провели время.
Уинн грустно покачал головой.
«Что этот дурачок выдумывает?» — недоумевала Зоя. Ее потрясла его мужская сила: дважды он кончил, когда они были в воде, и один раз на берегу.
— Уинн, ты мелешь чепуху. Ты мог бы своим членом прорубить тоннель в Китай, на другую сторону земного шарика.
Теплая улыбка тронула его губы, а на щеках появились ямочки. Несмотря на смятение, царившее в его душе, он с истинно мужской гордостью воспринял ее слова.
— Ты действительно так считаешь? — с некоторым самодовольством осведомился он.
— Конечно. Твоя выносливость, мой возлюбленный пират, достойна уважения. Складывается впечатление, будто ты не спал ни с кем в течение многих лет. Признаюсь, для меня это было бы желательно, хотя этому трудно поверить.
Душой Уинна вновь завладела тоска, уничтожив робкие ростки уверенности в себе.
— Значит, я выполнил твое желание, Зоя. Я действительно очень долго не был с женщиной. — Как долго?
— Почти десять лет.
Зоя ахнула — она просто не могла предотвратить подобное проявление эмоций. У Уинна не было надобности лгать. Но почему он выбрал жизнь монаха?
— Я не понимаю…
Уинн смотрел на залив, но не видел ни белого песка, ни голубой воды. Его память вызволила из своих глубин образ, навсегда ставший источником душевных страданий.
Зое хотелось прикоснуться к нему, утешить. Но Уинн сражался со своими демонами, и она не знала, как ему помочь. Единственное, что она могла сделать для него, — это слушать. Ему придется в одиночку убивать дракона.
Его голос зазвучал певуче, как у древних менестрелей, когда он начал свое трагическое повествование:
— Был тысяча восемьсот пятый год, близился конец Триполитанской войны. Я поступил на службу в нарождающийся американский флот и стал одним из сподвижников Пребла — этакий жадный до славы и раздувшийся от гордости молоденький лейтенантик. Я полюбил ту жизнь. Я уважал своего капитана и восхищался им. Однажды на нас напал корсар. Капитан был убит, и я, сжигаемый жаждой мести, принял командование. — Наконец Уинн повернулся к Зое. — Все произошло у меня на глазах. Его голова покатилась по палубе, а меня всего забрызгало кровью. Мои руки были липкими от ошметков его мозга. — Уинн провел рукой по глазу. — Я развернул судно и бросился в погоню. Мы были от них на расстоянии слышимости голоса. Я увидел, как их капитан с наглым видом спустил американский флаг — мы довольно часто используем этот прием: поднимаем флаг противника. Но то, что мерзавец сделал с флагом, привело меня в страшное бешенство.
— И что же он сделал? — нетерпеливо спросила Зоя, когда Уинн замолчал.
— Он швырнул его на палубу и помочился на него.
Представив себе подобное зрелище, Зоя едва не расхохоталась.
— Но, Уинн…
— Я знаю. Глупо ради этого рисковать жизнью. Но я был молод и уверен в своей правоте, мне хотелось отомстить. Ублюдок оскорбил мою новую родину и убил капитана, которого я полюбил, как родного отца. Я потерял голову, Принцесса. Слава Богу, никто не лишился жизни. Я приказал обстрелять их, один бортовой залп следовал за другим. Наконец нам удалось снести мачты, судно дало крен. Но этот мерзавец так и стоял на палубе своей уродливой, разрисованной посудины, а на остатке мачты развевался его штандарт.
Зоя привалилась к Уинну и взяла его руки в свои. Она знала, что худшее впереди: это чувствовалось по тому, как напряглись его мышцы, как задрожал голос. У нее по спине пробежали мурашки, и несмотря на теплый ветерок она поежилась.
