Аманда Скотт - Мятежная леди

— Боюсь, разговор не предназначен для посторонних ушей или всеобщего обсуждения. Керкхилл?

— Да, конечно, я иду, — отозвался он.

Извинившись перед присутствующими, он торопливым шагом пошел за Фионой.

Ход ждал на месте, храня молчание.

Подойдя к Ходу, Фиона зло, вполголоса, сказала:

— Он донес эти ужасные слухи обо мне до самого Дамфриса, а теперь издевается надо мной, рассказывая, что тамошний шериф имеет обыкновение вешать женщин, которые убили своих мужей! Я не потерплю его больше в этом доме, Керкхилл. Ему придется убираться.

Керкхилл сказал:

— Ты слышал, что сказала миледи, не так ли, Ход? — Управляющий кивнул, и Керкхилл продолжил: — Что ты скажешь на ее обвинение?

— Милорд, я не сделал ничего такого, за что бы мне следовало просить прощения. Наверное, я не так выразился, вот леди Фиона и приняла мои слова за дерзость. Я хотел всего-навсего поделиться новостью, которую услышал от одного человека. Ложные обвинения, возможно, уже долетели до ушей шерифа Максвелла. Говорят, он особо не церемонится. Боюсь, его заинтересует то, что болтают о нашей госпоже.

— Ясно, — сказал Керкхилл.

Он отметил, как ощетинилась от негодования Фиона, выслушав правдоподобное, но слишком уж благовидное объяснение Хода. Тем не менее, Ход, казалось, говорил искренне, а она очень болезненно реагировала на все, что бы ей ни сказали. Хорошо, что в первую встречу он узнал, что она умеет вести себя очень сдержанно. Иначе принял бы ее за истеричку. Керкхилл видел, с какой уверенностью и теплотой держит она себя с детьми. Случалось ему также быть свидетелем гневных вспышек, но и тогда Фиона, казалось, была намного спокойнее, чем сейчас.

Мрачно взглянув на него, она сказала:

— Все было совсем не так.

— Если угодно, мы поговорим об этом позже, миледи, — ответил он. — А сейчас послушай, что я скажу тебе, Ход. Шериф пусть как хочет, но леди Фиона останется в безопасности под моей защитой. Я благодарен тебе за беспокойство и уверен, леди Фиона тоже его оценит, когда обдумает на досуге. Однако на будущее — не трудись делиться с госпожой своими тревогами, обращайся лучше ко мне.

— Как прикажете, милорд, — ответил Ход, поклонившись. Потом, обращаясь к Фионе, добавил: — Прошу прощения, миледи, если оскорбил вас. Говорю вам правду — и в мыслях не держал, что вы можете расстроиться.

— Я тебе не верю, — возразила Фиона.

— Можешь идти, Ход, — велел Керкхилл. — Но помни то, что я тебе сказал.

Еще раз поклонившись, Ход повернулся и вышел.

— Вы обещали, что не станете держать его в управляющих, если он будет плохо работать, — напомнила Фиона. — Но теперь я просто не желаю, чтобы он тут был, вот и все.

— Я не стану прогонять человека лишь из-за простого недоразумения, — возразил Керкхилл. — Однако полностью согласен, что ему не следует общаться с вами непосредственно. Этого легко избежать — отдавайте распоряжения через меня. Но, если говорить честно, — добавил он, видя ее неодобрение, — он не осмелился действовать в обычной грубой манере. Думаю, что он старается свыкнуться со своим новым положением в доме. И вы не должны считать, что я столь опрометчиво пренебрегаю вашим мнением. Я видел, с каким негодованием вы слушали его объяснения. Считаю, что вы не преувеличили, описывая произошедшее, — вы видели его именно так. Но с другой стороны, вам следует понимать вот что: собеседники отнесутся к вашим жалобам не так серьезно, как хотелось бы, если увидят, что вы гневаетесь.

— Хотите сказать, что я становлюсь истеричкой?

— Да, — ответил он, глядя ей в глаза. — Вам следует держать себя в руках. Я знаю, вы умеете быть сдержанной и рассудительной. Но в последнее время спокойствие дается вам с трудом.

Фиона вздохнула:

— Ваша правда. Иногда я сама себя не узнаю! Как будто смотрю со стороны, как совершенно не знакомая мне Фиона кричит на людей, точно мегера.

— В вашей жизни произошли большие перемены, — спокойно напомнил ей Керкхилл. — Пройдет немало времени, прежде чем вы свыкнетесь с тем, что потеряли мужа и свекра, получили опекуна и родили крошку сына. И все это за какой-то месяц! Мне кажется, что вам все же могла бы помочь Элиза, сестра Джейн. Она могла бы стать кормилицей, хотя бы на ночь, чтобы вы могли спокойно отдыхать.

Фиона уставилась себе под ноги, потом снова посмотрела на Керкхилла.

— Я подумаю, — пообещала она.

— Хорошо. А теперь вам следует пойти и должным образом поприветствовать моего не в меру сговорчивого дядюшку и дерзкую сестру. Но сначала скажите — не хотите ли, чтобы Нэн извинилась за недопустимый вопрос? Знаете ли, она обожает говорить такие вещи, но лишь затем, чтобы посмотреть, какова будет реакция.

— В самом деле? — сухо отозвалась Фиона.

— Именно. Отец сурово покарал бы меня, вздумай я вести себя подобным образом. А в сестре это казалось ему забавным. Потом ему перестало так казаться, но было поздно — это вошло у нее в привычку. Я пытался ее усмирить, и, казалось, небезуспешно. Но теперь, когда меня нет дома, при попустительстве матери и дяди Нэн закусила удила.

— Помилуйте, сэр, вы уехали всего лишь несколько дней назад!

— Но вы видите, с каким рвением дядя Джеймс исполняет мои наказы. То есть он, в общем, не обязан мне подчиняться, хотя я считаюсь главой семьи. Он был прославленным воином, когда меня только-только посвятили в рыцари. Так что это моим долгом было подчиняться ему. Теперь вы видите, в каком я затруднении. Я просил его присматривать за мамой и Нэн. Вместо этого он привозит сестру сюда. В данном случае этот человек просто безнадежен.

К удивлению Керкхилла, Фиона улыбнулась. Казалось, это признание ее искренне позабавило. Его брови взлетели вверх, а она рассмеялась.

Чудесный смех; жаль, что она смеется так редко!

— Говорить гадости лишь затем, чтобы понаблюдать, какая будет реакция, — мое любимое развлечение в прошлом. Знаете, я чаще была наблюдателем, чем активным участником событий в доме. Никто не обращал на меня особого внимания, ведь я не была долгожданным сыном-наследником.

— Ваша сестра испытывала те же чувства, что и вы?

— Не знаю, что она чувствовала. Мейри редко выставляла чувства напоказ, а я была столь же откровенна в высказываниях, как и ваша сестра. Мне казалось, что я поступаю правильно. Но теперь вижу — не так уж это приятно. Нэн не нужно извиняться, сэр. И вам тоже.

— Может, вы сумеете на нее повлиять? Боюсь, я не справляюсь.

Глаза Фионы заблестели, и она опять улыбнулась:

— Попытаюсь.

Керкхилл предложил Фионе руку, чтобы проводить к гостям, в душе надеясь, что добился от нее некоторого взаимопонимания. Ему хотелось, чтобы она ему доверяла. Но Фиона пока не была к этому готова. Говоря по правде, Керкхилл сомневался, что она вообще может кому-то доверять. И, зная ее мужа и свекра, он никак не мог ее в том винить.