Анн Голон - Анжелика. Война в кружевах
— Вне всякого сомнения, урок месье Мольера необыкновенно занимателен, но, увы, отсюда я вряд ли сумею оценить его по достоинству.
— Какая досада! Позвольте, я помогу вам продвинуться на несколько рядов.
Дю Плесси положил руку на талию супруги и повлек ее вперед. Перед ними с готовностью расступались. Все знали, что Филипп пользуется особой милостью короля и старались быть с ним полюбезнее. К тому же маршальская должность наделяла маркиза большими привилегиями: например, он мог въезжать в карете во двор Лувра и сидеть в присутствии короля. Правда, эти привилегии не распространялись на его жену.
Супруги расположились справа от сцены. Конечно, им пришлось стоять, но они все прекрасно слышали и видели.
— Кажется, мы нашли великолепное место, — сказал Филипп. — Мы видим спектакль, а король видит нас. Превосходно.
Муж не убрал руки с ее талии; более того, он наклонил голову к лицу Анжелики настолько, что она почувствовала легкое шелковистое прикосновение его парика.
— Разве необходимо так тесно прижиматься ко мне? — очень тихо, но достаточно сухо спросила Анжелика. После некоторого размышления она пришла к выводу, что необычное поведение мужа весьма подозрительно.
— Совершенно необходимо. Ваш злокозненный ум не придумал ничего лучшего, как подключить к своей игре короля. А я не хочу, чтобы сюзерен сомневался в моей доброй воле. Желания Его Величества — закон.
— А! Так все дело в этом? — воскликнула Анжелика, глядя на маркиза в упор.
— Да, в этом… И продолжайте смотреть мне в глаза хотя бы несколько секунд. Пусть никто не усомнится, что маркиз и маркиза дю Плесси-Бельер помирились.
— Это важно?
— Этого желает король.
— О! Вы…
— Держите себя в руках.
Руки Филиппа превратились в железные тиски, но голос остался вежливым и даже ласковым.
— Вы меня задушите, грубое животное!
— Не сомневайтесь, это доставило бы мне удовольствие. Потерпите, возможно, дойдет и до этого. Но не сейчас и не здесь… Смотрите, Арнольф требует, чтобы Агнесса прочитала одиннадцать правил брака. Послушайте, мадам, прошу вас.
Пьеса, которую давали в театре, еще не была знакома публике. Король смотрел ее первым. На сцене появился Арнольф, намеревающийся вступить в брак, и вручил своей будущей супруге какой-то рукописный свиток[39].
В кармане у меня и руководство есть,Где жен обязанность изложена исправно.Не знаю автора, но, верно, малый славный.Вот собеседник вам на каждый день и час.Теперь читайте вслух — я буду слушать вас.
Роль Арнольфа исполнял Мольер. Его одухотворенное лицо чудесно перевоплотилось, отражая все чувства недалекого мещанина: от подозрительности до мелочного тщеславия. Жена актера, Арманда Бежар, тоже поразительно подходила на роль Агнессы, невежественной и легкомысленной юной красотки. Чистым, покорным голосом она читала:
Жене, что по закону, честноНа ложе мужнее идет,Должно быть хорошо известно,Каков бы ни был обиход,Что муж, ее беря, лишь для себя берет.
Затем свою реплику вставлял Арнольф:
Я после объясню вам этих слов значенье,Пока читайте сплошь, не прерывая чтенье.
Благоразумная женаИ платье надевать должна,Какое только муж захочет.Красива ли жена — оценит муж один…
Анжелика слушала очень рассеянно. Она любила комедии, но близость Филиппа выводила ее из душевного равновесия.
«Если бы это могло быть правдой, — думала она, — если бы он прижал меня к себе вот так, без злобы, без обид, забыв все разногласия».
Ей хотелось повернуться к мужу и сказать: «Филипп, давайте прекратим вести себя как избалованные капризные дети… У нас много общего, много того, что позволило бы нам договориться и, наверное, даже полюбить друг друга. Я это чувствую, я верю в это. Когда-то давно ты был моим старшим кузеном, которым я восхищалась и о котором мечтала».
Она исподтишка взглянула на маркиза. Удивительно, но ее трепет не передавался этому великолепному телу, такому мужественному, несмотря на претенциозные наряды. Досужие сплетники напрасно рассказывали ужасы о маркизе дю Плесси: он не был ни маленьким Месье, ни шевалье де Лорреном — он был богом Марсом, богом Войны, суровым, неумолимым и холодным, как мрамор.
Неужели под этой нарядной оболочкой скрыты настоящие живые чувства мужчины? Казалось, он лишен всех человеческих эмоций! У Анжелики появилось гнетущее ощущение, что Филипп так же реагировал бы на нее, будь она деревянной статуей.
В пьесе «Школа жен» Мольер рассказывал о заурядных мужчинах, каких сотни, неважно, кем они были — мещанами или дворянами. Эти мужчины бесились, когда их обманывали, глупели под взглядом прекрасных глаз и менялись в лице, когда красивая женщина прижималась к ним чуть более томно. Но с Филиппом дю Плесси-Бельером психология великого комедиографа не работала. Чем же его можно пронять?
На сцене Арнольф узнал, что Агнесса не только не любит его, но и пылает страстью к светлокудрому Орасу. Он разразился проклятиями:
Не знаю, для чего я трачу время даромИ не закончу спор хорошеньким ударом.С ума сведет меня ее насмешек лед,А хлопну раза два, — и сердце отойдет.
В своей шутовской и одновременно столь человеческой ярости Мольер был великолепен. Все знали, что в жизни он тоже ревнует и терзается из-за излишнего кокетства прелестной Бежар.
О странности любви! Изменницам в угодуТеряем силу мы и отдаем свободу.Известно каждому, как много между нихНелепых выдумщиц и ветрениц пустых;Коварны мысли их, сердца непостоянны,В решениях слабы, в желаниях престранны,Чужда им честь — и все ж их любит целый свет,Как будто лучше их на свете зверя нет.
— Ха-ха-ха! — заливались зрители.
— Дураки! — вполголоса произнес Филипп. — Они смеются, но среди них не сыскать такого, кто не был бы готов пожертвовать всем на свете ради этих «зверей».
— Потому что у них в жилах течет кровь, а не вода, — ответила Анжелика.
— А в сердцах нет места ничему, кроме глупости!
