Марина Дяченко - Роксолана Великолепная. Жизнь в гареме (сборник)
Когда, в окружении охраны, раздавала милостыню бедным людям, произошло почти чудо. Какая-то старушка, в убогой украинской одежде, прорвалась между лошадей янычар, с плачем и с монетой — милостыней в руке: — «Настенька, дитя мое! — возле лектики султанши упала.
А молодая султанша громко вскрикнула, спрыгнула с носилок в дорогих одеждах, в пыли на коленях перед матерью стояла, руки ей целовала… Молчала толпа, еще никогда не видела подобного, в который раз растерялась охрана, невозможно было предвидеть поступки странной султанши.
Посадила Роксолана мать в лектику и, молча обнявшись, обе плакали по дороге во дворец…
А во дворце, в прекрасных палатах Роксолана расспрашивала чисто убранную, смертельно уставшую, недоумевающую, но счастливую мать:
— Как же вы, мама, меня нашли?
— Потому что два еврейских купца со Львова, узнали о тебе, сюда меня привезли… — с трудом рассказывала мать. От путешествия и радости болело ее сердце. — Спасибо им. Хорошие они люди.
— Я их щедро награжу… И не только дукатами. Ко мне уже приходили послы из Иерусалима, просили облегчить доступ к их святыне, Стене плача… Поэтому клянусь, мама, что или я, или мои сыновья подарят еврейскому народу их святыню. — твердо сказала Роксолана.
— А как же ты, дочка, замуж за чужую веру вышла?.. умер отец. Не выдержал такого стыда… Грех это большой, доченька… — качала головой мать.
— Бедный отец… Знаю, что грех… — залилась слезами Роксолана. — Да полюбила я мужа своего превыше всего…
Помолчала матушка, затем снова спросила:
— А как же ты живешь с другими его женщинами… У вас же здесь гаремы… Ой, стыд какой… — жаловалась снова седая матушка.
— Он мне верен, как и я ему… — ласково объяснила Роксолана. — Потому что это султан не такой, какие были к до него… Он мудрый и порядочный человек.
— Мудрый и порядочный? Так что же он землю своей жены опустошает? Замучили нас татары. Опять Рогатин сожгли, всех перебили… А когда была в Перекопе, там жид один на таможне все удивлялся; столько людей вывезли из Украины — неужели кто-то остался? А вчера мои купцы говорили, что турки готовят самый большой поход на Украину… Зальют кровью нас, мы исчезнем с лица земли.
— Это не султан готовит, то визирь Ахмед-паша и янычары, над которыми он поставлен… — волновалась Роксолана. — Славянские земли для турок — это земли неверных, и война с ними — это священная война… Неужели Рогатин снова сожгли?
— Правда, дочка, правда… — жаловалась старушка. — Где же внуки?
— Сейчас их принесут… — сказала Султанша. — А какова судьба Степана моего? Его тогда захватили татары?
— Нет, спасся… — мать рассматривала пышные покои. — Собрал денег, поехал в Каффу тебя выкупать, и пропал. Не знаем, что с ним, жив ли…
Вздохнула Роксолана… Мать обратила внимание на вышивки с родными узорами, хотела что-то спросить, и вдруг начала задыхаться, ей стало плохо.
…Странная была эта могила с крестом на мусульманском кладбище. Сулейман, вернувшийся из похода, стоял рядом с Роксоланой, одетой в черное. Положила на холмик земли свою вышиванку.
Молчали. Сулейман переживал горе жены. Сказала Роксолана:
— Мать говорила, что татары совсем разорили Украину. Почти весь живой народ вывезли в рабство или истребили…
Внезапно упала на колени перед султаном:
— Перед могилой матери заклинаю тебя, властелин мира — не ходи на Украину! Дай моей бедной родине подняться! Я умоляю тебя! Дай слово мне!
Долго молчал Сулейман, играл желваками. А потом поднял Роксолану и тихо сказал:
— Султан Сулейман не станет сражаться с твоей Украиной. И никогда больше не становись на колени. Ты — турецкая султанша!
Селим и Баязед играли в полосе прибоя под присмотром слуг во главе с Хассаном, а Роксолана сидела под накидкой, писала стихи. Здесь ее нашел строгий Ахмед-паша:
— Позволь мне, о, султанша Хюррем, поговорить с тобой. Ибо другого раза может и не быть.
Роксолана оторвалась от своего занятии и внимательно посмотрела на визиря:
— Я слушаю тебя.
— Я знал Сулеймана еще мальчиком, я его воспитывал. Никогда еще Турция не имела такого достойного султана. Он создан для великих дел. Но ему мешает их совершать одна женщина… Я много терпел, когда эта женщина пренебрегала нашими обычаями, стала открывать лицо, принимать у себя мужчин, заниматься строительством, затем отделила гарем…
— Кто же это такая? — весело рассмеялась Роксолана. — Как она посмела?
— Мы долго терпели это. Но не можем терпеть больше вмешательства этой женщины в государственные дела. Негоже женщине решать с какой страной воевать султану.
Роксолана молчала. Визир продолжил, сверля ее ненавидящим взглядом:
— А еще хочу напомнить этой женщине, что судьба ее детей в наших руках.
— Ты имеешь в виду, что вы убьете моих детей, когда Мустафа сядет на трон? Но для этого надо, чтобы Сулейман… чтобы его не стало… Ты угрожаешь мне смертью моего мужа? И не боишься? — Роксолана побледнела.
Визирь помолчал, презрительно глядя на женщину и продолжал:
— Я не боюсь ничего. Люблю султана больше тебя, потому что никогда его не предавал, как ты. Завещание Фатиха не отменить. Совет улемов все равно оставит в живых одного старшего сына, когда он сядет на престол… Но это в будущем. А я имею в виду день сегодняшний. Гнев Падишаха и улемов будет безмерный, когда они узнают, что твои дети крещены в христианскую веру! Никто их не спасет!
— Это клевета! — вскочила Роксолана. — Баязеда я не…
— А Селима? — спокойно спросил визирь.
— Не помню… Я была тогда в родовой горячке, немного стало легче… Кто тебе это сказал? — остолбенела от сильнейшего страха за своего сына.
Визирь помолчал. Роксолана взглянула на берег, где черный евнух неоднократно бросал взгляды в их сторону.
— Хассан? — догадалась Роксолана. — Этот подлый трус…
— Я не хочу причинять боль моему повелителю. — сказал визирь. — Хассану я дал деньги за молчание, и я буду молчать, если ты не станешь вмешиваться в государственные дела.
Роксолана на мгновение задумалась. Еще раз взглянула на берег моря, на Хассана и слуг, которые были его людьми… Приняла решение и мгновенно успокоилась. Сказала холодно:
— Хорошо. Нет другого выхода.
Позвала детей и пошла в палаты.
Султан проводил Совет Дивана, когда послышался какой-то шум у двери. Все удивленно прислушивались. А за дверью стояла Роксолана с детьми и янычары. Ага охранников стоял перед дверью и смущенно говорил:
— О, Радостная Мать принцев! Сюда нельзя женщинам! Еще ни одна сюда не ступала… Падишах занят судейскими делами. Я не могу его беспокоить!
