Барбара Картленд - В объятиях любви
— Вы ни разу не обременяли меня с тех пор, как я впервые встретился с вами, — сказал маркиз. — Вы были чем угодно: сюрпризом, проблемой, глубокой тревогой, но никогда — помехой или бременем, Аспазия!
Она чувствовала себя так, как будто он прочел ее мысли.
— Это — то, что я.., хотела услышать от вас, потому что это — то.., чего я.., очень боюсь.
Они подъезжали все ближе к фасаду дома, и она добавила:
— Пожалуйста.., вы должны сказать мне, когда вы.., захотите, чтобы я.., уехала. Я не желаю злоупотреблять вашим… радушием, как некоторые гости, которые.., никогда не знают, когда.., пора уходить.
Маркиз рассмеялся.
— Кто рассказал вам, что такое бывает?
— Я часто думаю об этом, когда люди приходят к дяде Теофилу, — ответила Аспазия. — Они сидят и сидят! И кажется, не существует способа избавиться от них. — Она улыбнулась. — Я уверена, вы смогли бы выдворить их, и они не Догадались бы даже, что вы мечтали об их уходе!
— Я обещаю, что дам вам знать, если вы окажетесь нежелательной.
— Благодарю.., вас, — ответила Аспазия, в глубине сердца надеясь, что это случится очень, очень нескоро.
Они вошли в дом, и она сразу почувствовала его атмосферу, не такую, как в других домах, в которых она бывала ранее.
Она не могла объяснить это даже самой себе, но она как будто ощущала счастье, излучаемое со всех сторон, а также чувство безопасности, словно окружающие ее стены были подобны рукам, дружески раскрывающим свои объятия перед нею.
Она еще прежде хотела видеть картины маркиза, и вот они были здесь, великолепные, приводящие в восторг!
Едва войдя в комнату, она не удержалась от радостных возгласов от того, что увидела на стенах.
Маркиз глядел на нее с улыбкой и спустя немного времени сказал:
— Я хочу поговорить с вами, Аспазия, до приезда вашего ДЯДИ.
Она с тревогой взглянула на него.
Когда они ехали сюда, было жарко, теперь она сняла шляпу и положила ее на стул.
Затем, на секунду заколебавшись, она сняла свой верховой жакет.
Марфа выстирала и выгладила вчера ее белую блузку, но Аспазия все равно считала, что выглядит тускло и невзрачно на фоне всего великолепия дома маркиза.
Но она забыла об этом, подходя к нему и видя, что он наблюдает за ней.
Она взглянула на него, вопрошающе и гадая, что важное он хочет сказать, но, ощущая при этом тревогу, вдруг это окажется тем, чего она не хотела бы слышать.
Она заметила, что маркиз пытается подобрать слова. Затем он сказал:
— Вчера вечером, прежде чем вы пришли в мою комнату, я думал о вашем будущем.
Аспазия замерла, Она уже приготовилась услышать то, что сделает ее несчастной.
— Вам нет.., необходимости.., беспокоиться обо мне… теперь.
— У вас есть свои собственные планы? — поинтересовался маркиз.
— Когда мы ехали сюда, — сказала Аспазия тихим голосом, — я думала, что мне.., лучше всего было бы вернуться назад в.., наш дом и.., заботиться о дяде Теофиле.., что я и делала с тех пор.., как умерла мама.
Маркиз внимательно смотрел на нее, словно желая убедиться, что она говорит искренне. Затем сказал:
— Я думаю, что, кроме всего прочего, это было бы преступлением перед вашей внешностью.
— М-моей.., внешностью? — изумленно переспросила Аспазия.
— Должны же вы знать, что вы очень красивы!
Говоря своим обычным, спокойным, бесстрастным голосом, маркиз продолжал:
— Когда я впервые увидел вас, я подумал, что в Лондоне, даже среди самых прекрасных красавиц, которые там есть, вы вызвали бы сенсацию.
— Вы.., подумали это, когда.., увидели меня в… Гримстоун-хауз?
В глазах маркиза промелькнули веселые искорки.
— Тогда я не пытался представить вас в Карлтон-хауз или в Букингемском дворце, — сказал он, — но теперь я знаю, что, где бы вы ни появились, вас везде будут превозносить и одаривать комплиментами.
— Благодарю.., вас, — пролепетала Аспазия, — но, как вы хорошо понимаете.., это лишь.., напугало бы меня, и я не хочу.., выслушивать комплименты от…
Она не могла подобрать верного слова, но маркиз понял, что она думает о тех мужчинах, которые были на званом ужине, устроенном герцогиней.
Она была поражена и возмущена их поведением, однако она знала, что они аристократы, носившие громкие титулы.
— Мужчины, которых вы видели в тот вечер, — сказал он, — не представляют, благодарения Богу, большинства тех, кто был рожден джентльменом.
Он говорил резко, и Аспазия ответила:
— Пожалуйста.., я не.., хочу входить.., в высшее общество. Джерри будет счастлив в нем, поскольку он окажется среди друзей, которых он встретил в Оксфорде.., я же не буду знать там.., никого.
— Кроме меня!
Аспазия глядела на маркиза и чувствовала, что не может отвести взгляд.
Его глаза, казалось, держали ее взор в плену, и в наступившем молчании они просто глядели друг на друга, пока он не сказал.
— Вы ведь не будете бояться со мной?
— Нет.., конечно, нет! Я никогда.., не боюсь с вами. В действительности, только с.., вами, я ощущаю.., безопасность.
— В этом случае, я думаю, что вы легко сможете принять мое предложение.
— Какое? — шепотом спросила Аспазия.
— Выйти за меня замуж!
В первый момент ей почудилось, что она неверно расслышала его.
И тогда, видя, как она в изумлении глядит на него широко раскрытыми глазами, он обнял ее и привлек к себе.
— Я буду защищать тебя, и тебе никогда не придется бояться вновь, — сказал спокойно.
И их губы соединились.
Глава 7
В первый момент Аспазия была слишком изумлена, чтобы почувствовать что-либо, кроме удивления.
Но затем сила рук маркиза, обнимавших ее, и настойчивость его губ, слившихся с ее губами, заставили ее ощутить необычное, необузданное и необъяснимое чувство, которого она не знала никогда ранее.
Оно, казалось, поднималось из ее груди, а поцелуй маркиза становился все настойчивее. Она чувствовала, будто становится частью его.
Это ощущение унесло все ее страхи, не оставив ничего, кроме восторга.
Он прижал ее крепче к себе и, когда его губы стали еще более требовательными, более властными, Аспазия поняла, что, неосознанно, она всегда стремилась к этому и жаждала этого в своих мечтах.
Это была любовь. Любовь, которую она открыла в себе прошлым вечером, но более совершенная, более чудесная, более божественная.
По прошествии времени, которое могло быть минутами или веками, маркиз поднял голову, чтобы посмотреть на нее.
Он подумал, что с ее глазами, широкими и сияющими, ее губами, теплыми и красными от его поцелуев, и ее волосами, пылающими как огонь на его руке, она была более прекрасной, чем кто-либо из тех, кого он видел за всю свою жизнь.
