Кэтрин Коултер - Герцог
Она повернулась к сестре.
— Ты великолепна, Конни. Зеленый цвет очень идет тебе, как и говорил Бертран.
Констанция благодарно кивнула, в глазах ее отражалось счастье. «Ага, — подумала она, — значит Брэнди, по мнению бабушки, выглядит не лучшим образом». Итак, она добьется своего, и Перси будет думать о ней, а не о Брэнди. Констанция сегодня ни за что не согласилась бы быть на месте своей сестры. Она подарила Бертрану ослепительную улыбку, похоже, тот желал ее, кроме того, ведь это он купил ей платье. От ее улыбки его глаза потемнели. Да, не зря она потратила столько времени перед зеркалом. «Может быть, — думала Конни, — если я сегодня буду обращать больше внимания на Бертрана, Перси это может взволновать».
Она повернулась к Бертрану и облизнула губы кончиком языка.
— Скажи, Берти, ты действительно думаешь, что мне идет это платье?
Бертран, смущенный ее вниманием, позволял себя обольщать:
— Да, Конни, — сказал он голосом, в котором сквозило вожделение, — ты самая красивая девушка в Шотландии.
Но Перси продолжал смотреть на Брэнди, черт бы его побрал. Констанция судорожно соображала, что делать дальше. Бертран смотрел на нее, как ошарашенный мул, но ей не было до него дела. Почему Перси так увлекся Брэнди?
Перси негромко говорил Брэнди:
— Что-то я не вижу справедливого негодования, моя маленькая кузина. Может быть, вы изменили свое мнение обо мне? Или, может, завтра погуляем и я научу вас всему, что вам нужно знать?
— Надеюсь, дьявол спустится на землю, как написано в Библии. Тогда он вернется в Эдинбург и будет ухлестывать за юбками. По-моему, ему там самое место.
Перси громко захохотал.
— Обед готов, ваша честь, — заорал Краббс из-за дверей.
— Тебе не нужно было подкрадываться, старый осел, — закричала ему в ответ леди Аделла. И тихонько крякнула, смеясь над собственной шуткой.
— Подойди сюда, Брэнди, и займись делом. Если уж ты не можешь выглядеть как леди, то к черту манеры. Помоги мне, наконец, справиться с шалью.
Перси прошептал:
— Новый хозяин Пендерлига подарил тебе новое платье, не так ли, девочка? Очень интересно, почему ты не надела его к ужину?
Он посмотрел на ее грудь, и она тотчас вспомнила, как барахталась под ним. «Да, девчонка запомнит меня надолго, — подумал Перси. — В следующий раз не будет так сопротивляться». Эти мысли преследовали его с того момента, как он вынужден был отпустить девушку.
Брэнди помогла бабушке справиться с шалью, обернула ее вокруг худых плеч старухи очень аккуратно, а потом спросила холодно:
— А зачем ты вернулся, Перси? Твоя невеста узнала, кто ты такой на самом деле, и дала тебе от ворот поворот?
— Что за остренький у вас язычок, дорогая кузина. Моя невеста умоляла меня остаться с ней.
— К вашему стыду, вы совсем не прислушиваетесь к ее желаниям. Возможно, она это оценит выше, чем мы.
— Она права, Перси, — сказала леди Аделла, — если не умеешь себя как следует вести, то больше и не заикайся о возвращении тебе имени Робертсонов, иначе — пожалеешь.
Старуха посмотрела на него из-под бровей и молодой прохвост сразу же понял, что ей известно о его неудачной попытке соблазнить Брэнди.
Он почувствовал легкий страх — вдруг старуха не узаконит его права. Черт бы побрал эту девчонку, ведь она хотела его. Брэнди капризна и любит дразниться. Перси просто ответил:
— Я буду как та самая овечка из Шевиота, которую купил герцог.
— Перси думает, что он здесь просто необходим, — сказал Бертран, будучи не в силах сдержаться, и заметил удивление на лице Яна.
— Что? Перси необходим? — воскликнула леди Аделла. — Единственные люди на этом свете, кому он необходим, так это констебли из долговой тюрьмы и проститутки из западной части Эдинбурга.
— Это ненадолго, леди, очень ненадолго. Увидите, как все изменится, когда я стану Робертсоном.
Он сказал это с чувством собственной значимости и даже насвистывал себе под нос, проходя через гостиную.
Глава 14
Брэнди спешила к конюшне. Она только что повоевала с Фионой, которая предпочитала сну верховую езду. Любовь к лошадям перешла к ней от матери. Брэнди еле дышала из-за блузки, едва сходящейся на груди.
Чем ближе девушка подходила к конюшне, тем больше в ней росла уверенность, что не стоило убеждать Яна, будто она обожает кататься, а тем более просить его о верховой прогулке. Она ни капли не сомневалась, что Ян — великолепный наездник, кроме того, благородный и внимательный кавалер.
Шансов не свалиться с лошади и не разбить себе голову у нее было мало, но все-таки в душе Брэнди надеялась, что Ян невысокого мнения о ее навыках наездницы. Она поедет на старой Марте, которая всю жизнь провела в конюшне. Пускай эта кляча идет куда хочет и с какой хочет скоростью.
Девушка посмотрела на конюшню глазами Яна. Помещение не мыли уже несколько недель, пока кто-то не накричал на коротышку Алби и тот, наконец, не сделал все что нужно. Неокрашенные, полусгнившие доски болтались туда-сюда от каждого дуновения ветерка. Крыша протекала.
— А, вот и Брэнди. Надо признаться, я уже начал терять надежду, — сказал Ян и посмотрел на ее разгоряченное лицо. Наверное, она бежала от самого замка. — Вы хорошо выглядите. Зеленый цвет вам очень к лицу.
«Да, — думал герцог, — то, что она перестала носить свои старые платья и накидку, — несомненно, хороший признак». Надо сказать, и прическа Брэнди была уже совсем не девичьей. Она собрала косы на макушке и надела шляпку с пером.
Брэнди с трудом дышала, боясь, что вот-вот пуговицы на блузке расстегнутся.
— Спасибо, Ян, — ответила она, посмотрев на лошадей, — вы тоже хорошо выглядите.
Он действительно был хорош в костюме из кожи и высоких, почти до колен, сапогах. Кажется, это ботфорты.
— И вам спасибо. Что, рвешься в бой, Кантор? Ну ладно. Он один из моих любимцев. Его отцом был Мадрас из Кенсингтона. Сегодня эта лошадь ваша. Я осмотрел ту кобылку, что стояла в конюшне. Жалкое зрелище. Она, видимо, решила, что я шучу, когда попытался вывести ее. Я понял, сколько ни корми ее морковкой, лошадка не сдвинется с места. Итак, Брэнди, я даю вам Кантора. Он подойдет, если вы неплохо управляетесь с лошадьми. Жеребец немного вспыльчивый, но все-таки джентльмен. Даже если седок никуда не годен, он ведет себя нормально. В голове Брэнди, словно мухи, зароились мысли. У Кантора были сумасшедшие, дикие глаза и он готов был убить ее, и не только за то, что она хвасталась, но и за то, что солгала. Придется заплатить за это, и в своей смерти нужно будет винить только саму себя. Несмотря на то, что сейчас жеребец стоял смирно, чувствуя сильные руки герцога, Брэнди знала: стоит только ослабить уздечку, и он сорвется с места.
