Стефани Лоуренс - Сложные отношения
Отойдя на значительное расстояние от докучливой парочки, Хейзелмер произнес виноватым тоном:
— Моя дорогая мисс Дэрент, сколько же подозрений подобного рода вам пришлось выслушать?
Улыбнувшись, она беззаботно ответила:
— Ах, по прошествии первой недели — почти нисколько.
Доротея подняла голову, ожидая, что Хейзелмер посмеется вместе с ней, и с удивлением заметила отражающееся в его глазах подлинное беспокойство. Но больше она ничего не успела добавить, так как в этот момент ее заметили другие поклонники.
В комнатах собралось уже много гостей, и прибывали все новые, поэтому отыскать в толпе знакомую леди было делом непростым. Упустив мисс Дэрент, один находчивый почитатель стал спрашивать, не видел ли кто Хейзелмера, справедливо полагая, что они могут оказаться вместе. Маркиза, как человека высокого роста, заметить было гораздо проще, чем Доротею. Под аккомпанемент различных комментариев, часть из которых была довольно нелицеприятной, Хейзелмеру пришлось отдать Доротею на откуп ее кавалерам и раствориться в толпе.
Доротея удивилась, что кто-то вообще способен отыскать нужного человека в переполненном бальном зале и смежных гостиных. Она не имела представления, где сейчас находятся ее сестра и бабушка, но, будучи окруженной многочисленными знакомыми, совсем из-за этого не волновалась. Желавшим пригласить ее на танец тоже каким-то чудом удавалось находить ее с первыми звуками музыки, когда бальный зал как по волшебству расчищался для танцующих. Но стоило затихнуть последним аккордам, как в зале снова начинало колыхаться море изысканно одетых дам и джентльменов в более сдержанных туалетах. Вечер проходил в водовороте разговоров и танцев, так что Доротее некогда было размышлять над произошедшими с маркизом переменами.
Единственной тучей, маячившей на ее безоблачном горизонте, оставался мистер Бьюкенен. Казалось, он преследовал ее по пятам и мистическим образом возникал перед ней, стоило ей лишь остановиться. Наконец, Доротея обратилась за советом к Ферди.
— Ради всего святого, как мне от него избавиться? — пожаловалась она, танцуя с Ферди котильон.
Молодой человек, хотя и сочувствовал ее затруднительному положению, не обладал язвительным умением Хейзелмера заставлять людей замолчать, поэтому не мог придумать волшебное средство, избавившее бы его протеже от назойливого мистера Бьюкенена.
— Не хотелось бы мне этого говорить, но он явно из тех людей, кто не понимает намеков. Вам нужно просто терпеливо ждать, пока он сам не устанет вас преследовать. — Тут его осенило. — А почему бы не попросить Хейзелмера с ним переговорить?
— Лорд Хейзелмер, скорее всего, лишь посмеется заявлению о преследующем меня мистере Бьюкенене. А мистера Бьюкенена подобный разговор раззадорит еще больше, — возразила Доротея.
В этот момент они с Доротеей разошлись в разные стороны, исполняя фигуру танца, так что она не видела выражение лица Ферди, который, раскрыв рот от удивления, недоверчиво качал головой. Он не мог представить, чтобы Хейзелмер поощрил кого-то преследовать Доротею, и менее всего злосчастного мистера Бьюкенена, который, судя по всему, являлся всего лишь беспринципным охотником за богатой невестой. Определенно кузену следовало им заняться.
Так как Хейзелмеру больше не нужно было маскировать свой интерес к Доротее, с другими девушками он не танцевал и провел большую часть вечера, беседуя с друзьями, знакомыми и многочисленными родственниками. Почувствовав, что кто-то похлопал его по плечу, он обернулся и, к вящему разочарованию, увидел свою старшую сестру, леди Марию Сетфорд. Зная, что она уже слышала о проявляемом им интересе к Доротее, он намеренно игнорировал все ее наводящие вопросы. Наконец, леди Сетфорд сдалась и посоветовала Хейзелмеру разыскать их другую сестру, леди Сьюзен Уилмот, которая находилась в одной из гостиных и тоже отчаянно желала с ним переговорить.
Хейзелмер смерил сестру взглядом, который, к счастью, она не сумела разгадать, и ушел от нее под предлогом того, что ему нужно увидеть мать.
Он и в самом деле прошел мимо леди Хейзелмер, которая была всецело поглощена разговором с Салли Джерси, и, задержавшись на мгновение, прошептал ей на ухо:
— Мама, ты всегда клялась, что не изменяла моему отцу, но поясни, ради всего святого, как тебе удалось произвести на свет таких дочерей, как Мария и Сьюзен?
Леди Джерси, услышав эти слова, разразилась смехом. Леди Хейзелмер, состроив сыну гримасу, поинтересовалась:
— Не хочешь же ты сказать, что они уже ударились в чтение проповедей?
— Уверен, что они бы с радостью стали это делать, просто еще не решили, будет ли это иметь смысл, — ответил ее непочтительный сын и, подмигнув ей, отправился дальше.
Как и Ферди, Хейзелмер ехал в Ричмонд-Хаус, погруженный в раздумья. Гнетущее состояние овладело им еще раньше, когда ему пришлось отказать себе в удовольствии поцеловать Доротею в парке. От природы Хейзелмер был человеком властным и, как подметила Доротея, привыкшим получать желаемое, поэтому необходимость сдерживать проявление собственной страсти была ему совсем не по душе. Он уже решил, что станет просить руки Доротеи только ближе к окончанию сезона, и вовсе не потому, что ему требовалось больше времени, чтобы завоевать ее сердце, и не потому, что страшился получить отказ. Просто, в отличие от Доротеи, маркиз был отлично осведомлен о царящих в свете нравах. Он не был до конца уверен в том, что она ответит согласием, поэтому приходилось принимать во внимание и возможность отказа.
Так как Хейзелмер ухаживал за Доротеей на виду у сплетников и любителей скандалов, подобный исход в разгар сезона поставил бы их обоих в невыносимое положение. И не только их одних. Леди Мерион, Фэншоу, Сесилия и Ферди тоже почувствовали бы себя крайне некомфортно.
Настроение Хейзелмера несколько улучшилось, когда он узнал, что и Фэншоу находится в схожей ситуации. И все же, будучи гораздо более беззаботным, чем Хейзелмер, Тони вряд ли считал общественные запреты совершенно невыносимыми. Сесилия же была еще слишком юна и не задумывалась о будущем, просто наслаждалась каждым мгновением настоящего. Доротея — другое дело. Хотя она никогда ни жестом, ни словом не поощряла маркиза, тем не менее сдержанно принимала его ухаживания, поэтому он проницательно рассудил, что, будучи старше и независимее, чем остальные дебютантки, она бы с большей охотой и готовностью разделила с ним радости плотской любви, с которыми он жаждал ее познакомить.
Из экипажа маркиз вышел в гораздо более благодушном настроении, чем садился в него, а стоило ему увидеть Доротею, входящую в бальный зал, как от уныния не осталось и следа.
