Дженнифер Эшли - Ее первая любовь
– Подождите, умоляю вас. Подождите минуту.
Индиец исчез и практически сразу вернулся с большим куском белой ткани. Поставив фонарь Джулианы на пол, он собрал материю в складки и надел ее на хозяйку через голову. Джулиана сообразила, что это длинная сорочка Махиндара, которую он носил поверх белых штанов. Сорочка была чистой и настолько большой, что платье Джулианы скрылось под ней почти полностью.
– Жалко портить ее, – сказала Джулиана.
Отмахнувшись, Махиндар вручил ей фонарь.
– У меня их несколько. Идите. Идите.
Эллиот соскользнул в люк, потом, поставив фонарь на край пола, вытянул руки, чтобы помочь спуститься Джулиане.
Ему пришлось пригнуться, но в этот раз низкий потолок и теснота не мешали ему. Как только Джулиана оказалась рядом, Эллиот двинулся вперед.
– Я должна кое-что рассказать тебе. – Она шла вслед за ним в недра старого замка. – Это касается мистера Арчибальда Стейси.
Эллиот не отвечал. Он шел быстро, несмотря на то что приходилось сильно пригибаться, и Джулиана торопилась, чтобы не отстать.
– Ты просто невыносим, Эллиот Макбрайд, – выпалила она.
Он обернулся и взял ее за руку.
– Я знаю.
Его сильная рука стала для нее чем-то вроде спасательного каната, брошенного через темноту. Фонари светили слабо, освещая лишь небольшое пространство вокруг. Хэмиш пообещал, что керосин вот-вот доставят, хотя, возможно, восковые свечи в фонарях были в такой ситуации намного безопаснее.
– Куда мы идем? – шепотом спросила Джулиана. Шептать было совсем необязательно, но обстановка давила на нее.
Эллиот отвечал обычным голосом и говорил совершенно здраво:
– Еще мальчишкой я нашел планы старого замка в одной из книг в библиотеке дядюшки Макгрегора. Замок представлял собой гигантское сооружение с подземными хранилищами и жилыми помещениями на случай осады. Тогда же Макгрегор привел меня сюда и показал небольшую часть из них, и я начал обследовать их заново, после того как купил это место.
– Люди жили здесь, внизу? – Джулиана содрогнулась. В лабиринте, где потолки так низки? В темноте, когда у обитателей наверняка не было хороших свечей, таких как у них с Эллиотом.
– Они жили здесь, если в этом возникала необходимость, – отрезал Эллиот. – Дядька говорил, что в те времена Макферсоны частенько устраивали набеги, и Макгрегорам приходилось прятать здесь женщин, детей и другие ценности.
– На первый взгляд мистер Макферсон – милый человек, в нем мало что осталось от захватчика. Кстати, он просил тебе передать, что ты можешь в любое время рыбачить или охотиться в его поместье.
– Шесть веков назад Макферсоны были безжалостными воинами, Макгрегоры – тоже. Между ними существовала долгая распря. Времена меняются, а люди – нет.
Он не пояснил, что хотел этим сказать.
– Эллиот, – снова заговорила в темноте Джулиана, – я понимаю, что должна быть покорной женой, предоставляя супругу все решать за меня. Но в моей жизни я не видела примеров такого женского послушания. Мать поступала как хотела. Мачеха, конечно, больше считалась с желаниями мужа, но никогда не стеснялась открыто высказывать свое мнение. Поэтому я должна спросить тебя: ты собираешься жить в замке Макгрегоров до скончания своей жизни, исследуя подвалы и разгуливая по горам? Или мы, может, все-таки вернемся в цивилизацию? Хотя бы на какое-то время. Я скоро лишусь гардероба, если все будет и дальше так продолжаться.
Эллиот резко выпрямился, и Джулиана сообразила, что они оказались в помещении, где потолки были достаточно высокими, чтобы он мог стоять в полный рост. Свет от фонаря Джулианы не доставал до потолка, но она уже ощутила обширность того места, где они теперь находились. Откуда-то тянуло холодом, что говорило о том, что здесь есть доступ свежему воздуху.
– Мы пока не будем возвращаться в Эдинбург, – рассеянно ответил Эллиот, водя вокруг фонарем.
– Я действительно понимаю, что тебя нервирует большое количество людей вокруг, – сказала она. – Ты разучился поддерживать компанию, и поэтому люди шепчутся на твой счет. Мне это известно. На самом деле я была жутко удивлена тем, что ты вообще объявился в Эдинбурге, хотя для меня оказалось большой удачей наткнуться на тебя в день моей свадьбы.
– Разумеется, я не мог не приехать в Эдинбург.
В его голосе зазвучали резкие нотки, и Джулиана увидела, что он пристально смотрит на нее. Серые глаза блеснули серебром в свете свечей.
– Чтобы присутствовать на моей свадьбе? – неуверенно спросила она. – Как вежливо с твоей стороны.
Она отправляла приглашение Роне, упомянув в нем, что приглашает всех членов семьи Макбрайд. Джулиана говорила себе, что сформулировала свое послание таким образом, потому что не была уверена, присутствуют ли на данный момент в стране трое молодых мужчин этой семьи.
При этом Джулиана понимала, что она никогда не послала бы Эллиоту именное приглашение. Употребив обращение в общей форме, она избегла необходимости писать конкретно имя Эллиота.
Он еще крепче сжал ее руку.
– Я поехал в Эдинбург совсем не для того, чтобы присутствовать на твоей проклятой свадьбе. Я поехал, чтобы остановить ее.
Джулиана захлопала глазами.
– Остановить?…
Взгляд его серых глаз был настолько остр, что об него, казалось, можно было обрезаться.
– Конечно, остановить. Ты думаешь, я позволил бы жениться на моей Джулиане кому-нибудь еще, кроме себя?
Глава 13
– Но… – У Джулианы вдруг пересохло во рту. Его глаза были полны решимости. Перед ней стоял тот самый Эллиот, который в далекой Индии завоевал себе место под солнцем и не позволил разделаться с собой во время годичного заключения в неволе. – Если ты не хотел, чтобы я вышла за Гранта, почему ждал дня свадьбы, чтобы объявить об этом?
– Потому что был уверен, что моим лучшим шансом завоевать тебя будет встать во время церемонии в церкви и заявить всему миру, что мне известна причина, по которой брак с Беркли состояться не может.
– Что за причина? – Она отказывалась верить своим ушам. Любой может остановить венчание, если у него имеются доказательства того, что один из брачующихся уже состоит в браке, или что жених с невестой состоят в кровном родстве, или что брак заключается насильно. Никакой такой причины в случае Джулианы с Грантом не существовало.
– Я объявил бы, что Джулиана – моя девушка и всегда была моей. Поэтому я не собираюсь отходить в сторону ради другого.
В его глазах она увидела то, что он не высказал словами. Боль, скрывавшуюся за хмурым видом, и одиночество, к которому этот человек считал себя приговоренным навсегда.
