Сара Ларк - Земля белых облаков
— Не знаю, честная ли она, но глупой Дафну точно не назовешь. Если она что-то здесь украдет, это выплывет наружу. Ведь кто, кроме нее, мог это сделать? Да и где ей прятать краденое? Пока все мы здесь, на корабле, она будет вести себя как следует. В этом я нисколько не сомневаюсь.
Третья из старших сирот, Элизабет, тоже была услужливой, любезной и вдобавок к этому кристально честной девушкой. Однако особо умелой и ловкой горничной она не оказалась. Ей больше нравилось читать и писать, чем работать руками. Попытки сделать из нее хорошую служанку доставляли Хелен много хлопот.
— Ей скорее нужно было бы продолжать и дальше ходить в школу, а потом, как мне кажется, поступить в учительский институт, — заметила она по поводу Элизабет. — Ей бы это больше пришлось по душе. Она любит детей и отличается терпением. Но кто заплатит за ее обучение? И есть ли в Новой Зеландии подобные институты? Хорошей служанки из нее не выйдет. Если ее попросят помыть пол, она наверняка затопит половину комнаты, а о другой половине попросту забудет.
— Возможно, из нее получится неплохая няня, — задумчиво произнесла практичная по натуре Гвин. — Которая, вероятно, в скором времени понадобится и мне...
Хелен от этого замечания сразу же залилась краской. О детях и, в первую очередь, о том, что предшествует их появлению, она, вспоминая о предстоящем браке, старалась не думать. Одно дело — восхищаться отточенным стилем писем Говарда и таять от его обещаний вечной любви... Но мысль о том, что ее будет обнимать совершенно незнакомый мужчина... Хелен смутно представляла, что происходило ночью между мужчиной и женщиной, и ждала этого скорее с ужасом, чем с радостью. А вот Гвинейра с такой беззаботностью говорила о рождении детей! Всегда ли она столь спокойно относилась к этой теме? Может, она знает о ней гораздо больше Хелен? Девушка задавалась вопросом, как, не выходя за рамки приличий, подойти к этому вопросу. Разумеется, заговорить об этом Хелен могла лишь в том случае, если никого из ее воспитанниц не будет поблизости. Со вздохом облегчения гувернантка заметила, что Рози играет с Клео прямо у их ног.
Однако и в противном случае Гвинейра не смогла бы ответить на волнующие Хелен вопросы. Она открыто говорила о появлении детей, но никогда не задумывалась о предстоящих ночах с Лукасом. Девушка понятия не имела, что ее ждало, а ее мать лишь смущенно намекнула, что в обязанности жены входит покорно сносить все это, чтобы потом, если угодно Богу, быть вознагражденной детьми. И хотя порой Гвин спрашивала себя, можно ли рассматривать кричащего краснощекого младенца в качестве награды, иллюзий на этот счет она не питала. Джеральд Уорден хотел, чтобы невестка как можно скорее родила ему внука, так что Гвинейре в любом случае придется в ближайшем времени обзавестись ребенком — даже если она совершенно не знала, как это делается.
Путешествие затягивалось. Пассажиры первого класса изнывали от скуки; все уже давно успели познакомиться, обменяться любезностями и рассказать друг другу все, что можно, о себе и своей жизни. А вот эмигрантам со средней палубы приходилось бороться с настоящими тяготами жизни на корабле, которые с каждым днем становились все обременительнее. Скудное однообразное питание приводило к болезням и истощению, каюты вследствие своей тесноты и постоянной жары кишели насекомыми. Тем временем за бортом начали периодически показываться дельфины, крупные рыбы и акулы. Мужчины со средней палубы пытались добыть их на ужин с помощью гарпунов и других рыболовных снастей, но подобные попытки редко бывали удачными. Женщины тосковали по возможности поддерживать хотя бы минимальный уровень гигиены и собирали дождевую воду, в которой купали детей и стирали одежду. Однако Хелен результаты этих стараний казались малоутешительными.
— От этой воды вещи становятся еще грязнее! — проворчала она, покосившись на мутную жидкость, которой была наполнена одна из шлюпок.
Гвинейра пожала плечами.
— По крайней мере нам не нужно ее пить. А еще нам повезло с погодой. Так сказал капитан. До сих пор ни одного дня безветренной погоды, хотя мы постепенно входим в... в штилевую зону. Здесь часто царит полное затишье, и на корабле может полностью закончиться запас пресной воды.
Хелен кивнула.
— Матросы рассказывают, что эту местность также называют «конскими широтами». Потому что раньше лошадей на борту часто приходилось забивать, чтобы не умереть с голоду.
Гвинейра гневно засопела.
— Прежде чем заколоть Игрэн, я лучше съем всех матросов! — заявила она. — Но, как я уже говорила, пока что нам сопутствует удача.
Однако, к несчастью, вскоре удача отвернулась от пассажиров «Дублина». Ветер продолжал дуть в нужном направлении, но корабль охватила коварная лихорадка. Первым на высокую температуру пожаловался один из матросов, но никто не отнесся к его словам серьезно. Судовой врач распознал опасность лишь после того, как к нему привели нескольких детей с жаром и сыпью. И с этого дня болезнь начала распространяться по средней палубе с быстротой молнии.
Сначала Хелен надеялась, что ее подопечных лихорадка не тронет, поскольку, не считая времени, которое девочки проводили в совместных занятиях с другими детьми, они почти ни с кем не общались. Кроме того, благодаря постоянным угощениям Гвинейры и воровству Дафны сироты были крепче и здоровее, чем дети эмигрантов. Но затем у Элизабет начался сильный жар, а вскоре после нее заболели Лори и Розмари. Дафна и Дороти перенесли болезнь в довольно легкой форме, а Мэри удивительным образом не заразилась, хотя все это время продолжала делить койку с сестрой, крепко обнимала ее и, похоже, заранее оплакивала. При этом у Лори лихорадка была не такой уж сильной, в то время как Элизабет и Розмари несколько дней находились между жизнью и смертью. Судовой врач лечил их джином, как и всех остальных больных. При этом родители детей сами решали, использовать это средство для наружного или внутреннего применения. Хелен лечила девочек обтираниями и компрессами, с трудом добиваясь некоторого снижения температуры. А вот в большинстве эмигрантских семей алкоголь исчезал в желудках отцов, что делало и без того напряженную атмосферу на судне по-настоящему взрывной.
В итоге от лихорадки умерли двенадцать детей. Во всех уголках средней палубы слышались стоны и рыдания. Однако трогательная панихида, на которую пришли почти все пассажиры «Дублина», по приказу капитана проводилась на главной палубе. Гвинейра со слезами на глазах начала играть на фортепьяно, хотя ее способности к этому явно оставляли желать лучшего. Без нот она была беспомощна. В конце концов ее сменила Хелен, а некоторые из пассажиров средней палубы подыграли ей на своих инструментах. Пение и плач людей раздавались над морем, и в первый раз богатые и бедные эмигранты по-настоящему объединились друг с другом. Все скорбели о безвременно ушедших, и еще несколько дней после панихиды на корабле царила мирная атмосфера. Капитан, спокойный и умудренный жизнью человек, приказал проводить воскресные службы только на главной палубе и сразу для всех пассажиров. Погода этому больше не препятствовала. Было ясно и скорее жарко, чем холодно. Лишь огибая мыс Доброй Надежды, корабль еще раз попал в шторм, но дальнейшее путешествие проходило спокойно.
