Шевалье (Рыцари). Книги 1-3 - Жюльетта Бенцони
Спальня была завешана яркими шелковыми коврами, окна и двери ее были украшены гирляндами, сплетенными из жасмина, роз и лилий с опьяняющим ароматом. Огромная белая кровать с шелковыми простынями, усыпанными букетиками лаванды и благоухающих трав, походила в трепещущем свете длинных красных восковых свечей на языческий алтарь. Девушки, окружившие Сибиллу, чтобы раздеть ее и расплести ей косы, краснели, бросив ненароком взгляд на постель.
Сибиллу, облаченную в длинную белую рубашку, настолько тонкую, что сквозь нее просвечивала нежная розовая кожа и обрисовывались прелестные очертания юного тела, отвели на ложе, благословленное патриархом, и она, опираясь на подушки, в ожидании потупила глаза. Вскоре явился Гийом, предшествуемый Бодуэном, который встал у изголовья. Молодой супруг, также облаченный в рубашку, уселся рядом с юной женой, чтобы вместе с ней ответить на приветствия и поздравления подвыпивших придворных. Затем Аньес поднесла новобрачным кубок вина, сваренного с мятой и другими возбуждающими чувственность травами, а девушки тем временем пели и хлопали в ладоши. Наконец все стали расходиться. Бодуэн вышел последним, запер за собой дверь и вручил ключ камергеру, которому предстояло всю ночь оставаться у дверей, оберегая покой супругов.
Когда Бодуэн подошел к Тибо, тот поразился его бледности, а заметив, что руки у него дрожат, забеспокоился:
— Ваше Величество, что с вами? Вам нездоровится?
— Кажется, да, немного, — прошептал Бодуэн с улыбкой до того печальной, что лучше бы уж он заплакал. — Эта свадьба меня утешает, теперь я спокоен за будущее королевства, но при виде этого счастья, которое сам же и призывал, я невольно подумал о том, что и сам хотел бы жениться, заключить в объятия нежную девушку, чья плоть расцветала бы' до тех пор, пока не принесет плоды, похожие на нас. Но мне предначертано обвенчаться со смертью!
Несчастный юноша впервые позволил себе заговорить вслух о страданиях, которые обычно так хорошо умел скрывать, и Тибо был потрясен до глубины души. Он мог бы сказать, что есть девушки куда более нежные, чем надменная Сибилла, что Гийом будет, возможно, не так сильно счастлив, как ему желают, но шутки, за которыми иногда укрывался Бодуэн, в это тягостное мгновение были бы неуместны. Не зная, что ответить, Тибо только ласково обнял друга за плечи, но потом все же нашелся:
— А может быть, это всего лишь испытание? Господь сделал вас королем и хочет, чтобы вы достигли величия. Может быть, Он послал его для того, чтобы закалить вашу душу, и исцелит вас, когда ему будет угодно? На земле, по которой мы ходим, совершались разные чудеса. Не надо отчаиваться!
По мере того как Тибо говорил, горестное лицо Бодуэна постепенно разглаживалось, и, наконец, вымученная улыбка сменилась радостной:
— Я бы и так никогда не разуверился в Божием милосердии, но благодарю тебя за то, что ты мне о нем напомнил. Пойдем помолимся вместе!
Целый час прокаженный король, вытянувшись во весь рост и раскинув руки крестом, как в ночь, предшествовавшую его коронации, пролежал в темной часовне, где теплилась лишь лампадка у дарохранительницы, не столько молясь, сколько отдавая себя на волю Божию. Тибо это понял, а сам, стоя позади него на коленях, со слезами на глазах беззвучно взывал к небу, просил, чтобы чаша ужасного мученичества миновала его короля. Шум ликующего города и дворца, занятого прославлением плотских радостей, угасал, натолкнувшись на толстые каменные стены, и минуты, проведенные в уединении этого зала, принесли обоим умиротворение. Молодые люди вернулись в королевские покои с легкой душой, вновь обретя уверенность в себе.
Перед дверью королевской спальни они увидели Мариетту. Она загородила дорогу Тибо: король должен войти один, потому что его ждут.
— В такой поздний час? — нахмурился Бодуэн. — Кто там?
— Кто-то, до кого нет никакого дела королевству, — пожав плечами, ответила она. — Как, впрочем, и любопытным молодым щитоносцам.
— Я ни днем, ни ночью не расстаюсь с королем! — возразил Тибо и попытался отодвинуть толстуху, но она уперлась и не сдвинулась с места.
Бодуэн тем временем успел войти, и тогда Мариетта успокоила Тибо:
— Ну, идите же! Уверяю вас, опасаться нечего. Совсем наоборот!
Тем временем глазам Бодуэна предстало зрелище настолько невероятное, что на мгновение ему показалось, будто он вновь оказался в спальне новобрачных. Как и там, в его опочивальне тоже находилась освещенная огоньками красных свечей девушка в белой рубашке, сидящая в постели, усыпанной лавандой и розовыми лепестками. Опустив глаза и разрумянившись от волнения, она прикрывала скрещенными ладошками грудь, просвечивающую под тонкой тканью. Только цвет ее волос был другим: у этой девушки они были темнее ночи, и еще одно отличие — они свободно ниспадали на нежные плечи, а у Сибиллы были перевиты жемчугом. Никогда Бодуэну не доводилось видеть более прелестного создания...
На мгновение у него перехватило дыхание, но он быстро справился с собой и, не в силах оторвать глаз от чудесного видения, присел на край постели.
— Зачем вы сюда пришли? — прошептал он.
Не смея на него взглянуть и покраснев еще сильнее, она дрожащим голосом проговорила:
— Чтобы доставить вам удовольствие, господин мой и король. Ваша благороднейшая матушка все приготовила сама, чтобы в эту ночь, принадлежащую принцессе, вам, как и ей, была подарена любовь.
— Моя... матушка? Как она посмела от вас этого потребовать?
Ариана внезапно вскинула на него глаза, и молодой король увидел, что они сверкают подобно двум черным бриллиантам:
— Потребовать? О, нет, мой прекрасный повелитель, если бы она меня не привела, я сама пришла бы сюда! Вы ведь знаете, что я люблю вас! Или... может быть, вы забыли об этом?
— Нет... конечно, нет! Как... я мог бы забыть об этом? Поцелуй,
