Александр Корделл - Мечты прекрасных дам
– Я вижу, что он скреплен подписью директрисы Гардфилдской школы, – сказал адвокат.
– Да, она подписала документ. Как видите, она подтверждает все, что я написал.
Последовало молчание. Милли замерла.
– Мистер Уэддерберн, последствия сего заключения таковы: в соответствии с английским законом мисс Смит с сегодняшнего дня находится под опекой суда лорд-канцлера. Те же законы действительны и в Гонконге, – сказал адвокат. – А поскольку вы назначены опекуном мисс Смит, то вам и решать, огласить ли мне перед всеми дополнительные распоряжения по завещанию или же лишь в общих чертах описать обстоятельства, могущие объяснить требование сэра Артура.
Джеймс Уэддерберн поднялся на ноги.
– Для всех присутствующих было бы предпочтительнее, если бы вы просто изложили эти дополнительные распоряжения, сэр, ограничившись только самыми важными фактами. Мне бы хотелось как можно меньше смущать мисс Смит.
– Я полностью с вами согласен, сэр, – сказал доктор Скофилд.
Гудчайлд продолжал обличающим тоном, будто Милли была непослушным ребенком:
– Оказывается, в последние годы вашего пребывания в Гардфилдской школе у вас была связь с деревенским жителем по имени Эллери, который позже умер. Это так?
Милли опустила голову. Он продолжал:
– Я прошу вас не упрямиться, мисс Смит. Этот вопрос я задаю по воле вашего покойного батюшки.
В результате этой… этой пагубной связи вы серьезно заболели и на протяжении многих недель находились под наблюдением вашего школьного врача, доктора Скофилда, присутствующего сейчас здесь. В этот период вас лечили от умственного расстройства. Это так?
Милли не отвечала.
– Все это сильно травмировало вашего батюшку. Здоровье его ухудшалось, а вы были так далеко. И, как всякий любящий отец, он хотел позаботиться о вашем будущем. Именно это побудило его действовать так, как действовал он, попросив своего партнера по бизнесу, мистера Джеймса Уэддерберна, джентльмена, свободного от семейных уз, предоставить вам, насколько это будет в его силах, максимальную защиту со стороны закона, а именно взять вас в супруги. Как я понял, ваш отец писал вам об этом.
– Да, я получила от него такое письмо.
– В котором он оповестил вас о том, что мистер Уэддерберн предлагает вам руку и сердце. Как адвокат семьи я считаю необходимым уведомить вас, что пребывание под опекой суда не означает, что вы обязаны соглашаться на брак с мистером Уэддерберном.
– Я уже отказала ему! – Милли гордо вскинула голову.
Последовала еще одна пауза.
– Вы не могли бы привести какие-либо доводы в пользу разумности вашего отказа? Конечно, мистер Уэддерберн старше вас, но он весьма уважаем в колонии как джентльмен, обладающий редкостным деловым чутьем. Известно также, что ваш брак привел бы к объединению двух огромных коммерческих империй, что несомненно оказалось бы весьма выгодным с экономической точки зрения. И это, повторяю, было последней волей вашего умирающего отца.
– А если я не соглашусь на этот брак?
– Поскольку вы находитесь под опекой суда, все юридические решения по поводу вашего будущего будут приниматься семейным врачом, которому ваш отец – весьма благоразумно, поскольку вы еще несовершеннолетняя, – дал на это полное право.
– Право на что? – Милли повысила голос.
– Препроводить вас из колонии назад в Англию, где вы будете находиться под защитой опекунской комиссии, советником при которой является доктор Скофилд.
– Ну и какой совет вы мне хотите дать, доктор? – Милли обернулась к нему, но он ничего не ответил.
Мистер Гудчайлд продолжал монотонно:
– Вы будете находиться под наблюдением доктора Скофилда, а в Англии вас поместят в учреждение, где заботятся об умственно больных, это в городе Йорке. Там вы пробудете до тех пор, пока ваш опекун, Джеймс Уэддерберн не сочтет, что ваше состояние улучшилось. У нас есть право руководствоваться «Актом о Безумных» от тысяча восемьсот сорок пятого года.
Милли не произнесла ни слова и даже не показала вида, что слышала слова адвоката. Затем она поднялась, внимательно глядя в вопрошающие лица. Две одетые в белое китайские медсестры тоже поднялись.
– Решение должны принять вы сами, мисс Смит, – добавил Гудчайлд, – и мне необходимо узнать о нем как можно быстрее. Мы не можем задерживать доктора Скофилда; после смерти вашего отца ему больше нечего делать в Гонконге, и он хочет вернуться в Англию при первой же возможности.
– В таком случае я выйду замуж за мистера Уэддерберна, – сказала Милли и направилась к двери. – Мами, Мами! – позвала она. Никогда еще она так сильно не нуждалась в своей старой няньке.
Мами явилась в ту же минуту. Прижав к себе Милли, она свирепо посмотрела на медсестер и огромной своей рукой захлопнула дверь у них перед носом.
Не успели Мами и Милли выйти, как Уэддерберн уже был на ногах. Весь покрытый от переживаний испариной, он вытирал лицо большим шелковым носовым платком.
– Превосходно, просто превосходно! – говорил он. – Обещаю вам, мистер Гудчайлд, что эта молодая девушка никогда не пожалеет о данном ею согласии. Я буду для нее хорошим и заботливым мужем.
– Я надеюсь на это, сэр. – Мистер Гудчайлд перебирал свои бумаги. – У девушки есть определенные права и привилегии, с которыми следует считаться. Вы понимаете меня?
– Конечно!
– Ну, а вообще все прошло удивительно удачно, – сказал адвокат со вздохом. – Остается только уладить вопрос о моей оплате. Я правильно понял, что мне следует послать счет в банк Смитов?
– Пришлите его мне, я все немедленно улажу, – сказал Уэддерберн и повернулся к доктору Скофилду. – Надеюсь, что и вы мне лично предъявите свой счет за эту услугу. Уверяю вас, мой добрый доктор, что я отблагодарю вас должным образом.
– Завтра с самого утра займусь счетами, сэр, – ответил доктор Скофилд.
15
Подданным пирата Чу Апу было совершенно очевидно (хотя это и не обсуждалось в открытую), что мужская удаль помаленьку таяла. Однако в свои пятьдесят лет он был мужчина еще хоть куда: тело его, выдубленное солнцем и ветром, было еще по-молодому гибким и крепким. Хоть он и утратил прежнюю живость, он мог еще дать фору многим и многим своим соотечественникам. Но в свое время Чу слишком рьяно посещал злачные места Макао. Опиум, вино (а джин и порох он предпочитал в чистом виде – без всяких примесей) и орды наложниц не могли не отразиться на нем. Теперь же, прекратив растранжиривать награбленное богатство в бесконечных попойках и выгнав из своей постели всех подружек своей проказливой юности, Чу сошелся с очаровательной красивой женщиной.
