Сьюзен Виггз - Огненный рай
Стало тяжело на сердце, когда, неся плотно набитый чемодан к домику около конюшен, удивилась, почему раньше не замечала, какая дистанция отделяет дом отца от конюшен и какой контраст между особняком под черепицей и небольшим домиком, покрытым дранкой.
Бетани остановилась, опустила чемодан и взглянула на дом, где из-за жестокости отца ей придется прожить целых семь лет: душистый горошек и белоснежные флоксы вокруг, старые кусты смородины, потемневшие от морского воздуха, резко выделявшиеся на фоне выбеленных стен. Она смотрела на вход, снова невольно сравнивая два жилища: полированные панели, веерообразное окно над дверью холла, через которое струился солнечный свет, тяжелые медные ручки на дверях и дверной молоток, — красноречивое свидетельство богатства и привилегированного положения его владельца, — и сосновые доски, сбитые гвоздями с широкими шляпками, покрашенные белой краской, — дверь, встретившую хозяйку надсадным скрипом, когда она, толкнув ее, вошла, сжавшись в пугающей пустоте.
* * *Финли Пайпер не проявил особых эмоций, принимая пакет из рук Эштона и пряча его в складках широкого плаща, но волнение выдали светлые глаза, в которых сквозило явное удовлетворение; его сын, Чэпин, долговязый парень с прямыми волосами, устраивая под столом костлявые коленки, не стал сдерживаться — поднял кружку с пивом, улыбаясь:
— Хорошая работа. Твои соотечественники у тебя в долгу.
Эштон удивленно приподнял брови и придвинул к себе кружку с пивом.
— Мои соотечественники?
Финли, засунув толстый палец за воротничок, достал небольшой серебряный амулет на черной ленточке — эмблему «Дерева Свободы».
— Нам нужны такие люди, как ты, — заметил Финли, — чтобы сохранить это дерево живым.
— Ваше дерево нуждается в обрезке, — ответил Эштон. — Какие у тебя дела с мятежниками, Финли?
Финли и Чэпин переглянулись.
— Я член Комитета спасения. Мы занимаемся вопросами связи, саботажа и шпионажа. — Он похлопал себя по плащу. — А теперь вот это. Если мы не можем получить их открыто, то добываем тайно. — Финли испытующе посмотрел на Эштона. — Что побудило тебя помочь нам?
Эштон грустно улыбнулся.
— Если скажу, то не поверишь, поэтому ограничусь главным. Я испытал на себе, что такое английский военный суд, и, наверное, долго не забуду его.
Чэпин восторженно закивал головой и наклонился к Эштону:
— Значит, мы можем теперь на тебя надеяться?
Эштон некоторое время молчал, словно вспоминая, откуда знает отца и сына. Хорошие простые люди: Финли давно овдовел и напоминал ему отца; Чэпин, еще совсем молодой парень, жаждал активных действий. Финли заметил внимательный взгляд Эштона.
— Я и Чэпин занимаемся печатным делом. Давно уже сыты англичанами.
— Мы совсем не стремимся стать героями, — добавил Чэпин, совсем не похожий сейчас на долговязого подростка, каким казался на первый взгляд. Его глаза смотрели на Эштона серьезно и испытующе. — Готов отдать жизнь за дело свободы.
Смутная дрожь прошла по спине Эштона — многие патриоты произносили подобные слова на городских митингах в Брик-Маркете, а ведь еще несколько недель назад самым большим желанием Чэпина было привлечь внимание Кэрри Маркхэм.
— Ты еще слишком молод, чтобы выступать против английской армии, — заметил Эштон.
— Именно нам придется жить в мире, за который сейчас боремся. И поэтому мы сами должны создавать его.
Финли поднялся из-за стола.
— Как я понял, ты не будешь возражать против других поручений.
Эштон сжал кулаки.
— Но не стану никого убивать или причинять вред, каковы бы ни были причины.
— Понимаю тебя. — Финли наклонился к нему и приглушил голос: — Все это лето какой-то шпион постоянно выслеживает нас. Он очень хитрый и вряд ли служит в регулярной армии — слишком осторожен, чтобы быть обычным тори. Мне бы очень хотелось поговорить с тобой об этом дьяволе. Ты все еще работаешь на Синклера Уинслоу?
— Да. — Эштон чуть не поперхнулся. — И придется работать на него в течение следующих семи лет.
— Уинслоу предан Англии. Разводит лошадей, не так ли?
— Покупает их, а занимаюсь ими я.
Финли задумчиво потер пальцем подбородок. — Континентальной армии пригодились бы хорошие лошади.
— Они не принадлежат мне, и я не могу распоряжаться ими. Кроме того, эти лошади не приспособлены для участия в боях.
Эштон задержался в таверне и выпил еще пару кружек пива. Когда вышел из нее, надвигались сумерки.
По дороге домой он в мыслях снова вернулся к тому, о чем все время пытался забыть, — Бетани. Его жена. К привкусу несвежего пива во рту примешалась горечь: жизнерадостная и простодушная девчонка, которой доверился, как другу, осталась в прошлом; скрывая под открытым взглядом хитрость и коварство, которые трудно было даже представить, она беспечно отдала свою невинность Дориану Тэннеру и хитроумно воспользовалась им, спасая свою репутацию. Правда, с помощью ее предательства его шея спасена от виселицы. Но какова цена! Он надеялся, что у нее хватит благоразумия остаться сегодня в доме отца.
* * *Бетани молча глядела на свои сбитые до крови пальцы — следствие попытки разжечь в печи огонь с помощью трута, кресала и кремня, так как гордость не позволила ей сходить на кухню в дом отца и попросить горячих углей. Она даже получала мрачное удовлетворение от того, что сама попыталась разжечь огонь в печи. Девушка повернула ладони вверх, рассматривая непривычные волдыри у основания пальцев — еще одни следы, оставшиеся от желания самой добыть воду из колодца: ведро показалось очень тяжелым, ей с трудом удалось притащить его в дом. Совсем короткое время убедило ее, что она совершенно не приспособлена выполнять простейшую домашнюю работу.
Глэдстоун, которого она взяла из конуры для компании, лениво лежал на коврике у камина, не ведая о ее заботах и волнениях. Огонь горел в печи, а она пыталась привыкнуть к мысли, что теперь это ее дом. Пока Эштон не отработает положенный срок, придется мыть этот грубый, неровный пол и смотреть в крошечные окошки. Ей, и крошки не подававшей к столу, нужно научиться готовить еду и мыть посуду; руки, никогда не знавшие едкого щелочного мыла, огрубеют от стирки; тело, которое лелеяли и нежили другие, станет болеть и ломить от тяжелой работы.
Бетани не пришлось ломать голову, какую работу выполнить в ожидании Эштона. Она сложила все свои вещи в сундук, стоящий в ногах постели; водянистый суп из бобов, турнепса и нескольких небольших кусочков соленого мяса, найденных в крошечной кладовой, получился ужасно безвкусным, но все же можно было порадоваться: как-никак, а это первое самостоятельно приготовленное блюдо.
