Эдвард Белэми - Сестра мисс Ладингтон
Из всего сказанного мисс Ладингтон Пол воспринял лишь ее первые фразы, из которых следовало, что Ида любит его и, возможно, даже хочет выйти за него замуж. Этот намек настолько возбудил его, что он просто-таки был не в состоянии далее следить за ходом мыслей своей тети. Что-то звенело в его ушах, мешая сосредоточиться. Ее голос звучал, казалось, где-то очень далеко. Позже Пол никак не мог вспомнить, сколько времени он еще провел в ее комнате.
Спускаясь потом вниз, отмстил, что дверь в гостевую комнату открыта. Когда он заглянул туда, то увидел, что в комнате сидит Ида и читает книгу.
Погода была очень теплой, и девушка надела легкое платье из газа. Его светло-зеленый цвет удивительным образом оттенял золотистые волосы, белые плечи и дивную шею красавицы. Она являла собою восхитительную гармонию сочетания белого, светло-зеленого и золотого.
Ида не слышала, как Пол подошел к двери, и не подозревала о том, с каким восторгом тот любовался ею. Когда же Пол подумал, что видит перед собой девушку, которая вскоре может стать его женой, то от любви у него перехватило дыхание и закружилась голова. Он чувствовал себя просто потрясенным, осознавая всю меру дерзости своих надежд когда-либо иметь возможность назвать эту дивную красавицу своею… В конце концов, не отважившись войти, он просто сбежал, выйдя в ночную тьму, чтобы немного успокоиться.
Поскольку у Пола не было никакого опыта в налаживании контактов с женщинами и в более или менее безобидном флирте, то волшебство женского очарования еще было в состоянии воздействовать на него со всей своей первозданной силой, а жизнерадостная восприимчивость его характера к красоте не успела еще потерять свою изначальную свежесть. В течение приблизительно часа он прогуливался по темным и безмолвным улицам деревни в ожидании, пока не успокоится непривычное возбуждение и пока он не сможет вновь руководить своими чувствами и поступками.
Когда Пол наконец вернулся в дом, нервы его были до предела напряжены, так как во время прогулки он принял решение испытать свое счастье. Ида все еще находилась в комнате для гостей.
После разговора с Полом мисс Ладингтон была возбуждена едва ли меньше, чем он сам. То живое и теплое участие, с которым она наблюдала в течение прошедших недель за трогательным обожанием Полом Иды, как бы удваивалось. Проецируя себя на Иду, мисс Ладингтон воспринимала восторженное отношение Пола к девушке, как к самой себе, и в то же время оставалась сторонним наблюдателем. Ей казалось, что у нее те же переживания и те же мысли, которые, как она подозревала, должны были переполнять Иду.
Мисс Ладингтон воображала, что между нею и Идой установилась этакая телепатическая связь, позволяющая ей абсолютно точно знать о Том, что творится в душе девушки. Таким образом, она верила в исключительность и совершенство этой связи и считала, что никогда еще не существовало такого взаимопонимания между другими душами. Да и как можно было ожидать меньшего, когда речь шла о таком, как у них с Идой, родстве? Их взаимопонимание она рассматривала не иначе, как отражение связей, объединяющих на небе различные души одного индивидуума.
Никогда в жизни мисс Ладингтон не было ничего, что можно было бы назвать серьезной любовью. И вот теперь, на закате своих дней, она благодаря своему магическому единению с Идой как бы на собственном опыте знакомилась с тем, что такое нежная страсть.
После ухода Пола мисс Ладингтон осталась в комнате одна. В своих мыслях она представила себя на месте Иды. Ей казалось, что она знает, какие слова Пол скажет ей и с какими чувствами эти слова будут выслушаны. Она не сомневалась в том, какой ответ получит Пол и в какую форму он будет облечен. Щеки старой девы зарделись, дыхание стало прерывистым, и, как в дни мечтательной юности, ее поблекшие глаза несколько затуманились.
Она была еще слегка возбуждена, краска еще не схлынула со щек, когда до нее дошло, что в дверь легко стучат. После разрешения войти на пороге появились Пол и Ида.
Немного раскрасневшаяся Ида слегка склонила свою головку, и длинные ресницы спрятали в тени ее взгляд. Так и стояла она, несколько наклонившись вперед, и ее удивительно красивые руки беспомощно свисали вдоль бедер. Она производила впечатление пленницы, а Пол, нежно полуобнявший ее за талию и держащий за руку, был похож на гордого своей добычей завоевателя.
— Не знаю, наяву ли все это, — сказал он, — а потому я привел ее к тебе, чтобы ты сама все увидела и услышала. Ида говорит, что хочет стать моей женой.
Глава тринадцатая
И верно, ухаживания Пола за Идой начались лишь в тот вечер, когда он смог обнять ее в качестве обрученной невесты. Если она и прежде называла его своим любимым, то, несмотря на это, он со своими знаками внимания всегда держался вдалеке от нее. В проявляемом им внимании было достаточно страсти, но все же в его отношении к ней было слишком много немого обожания, для того чтобы можно было говорить о настоящем ухаживании. Однако в ночь их обручения его любовь несколько утолила жажду, испив с ее губ тот жар, что, без сомнения, имел чисто земное происхождение. Теперь рядом с ним было уже не то полумистическое существо, которое он обожествлял. Под одной крышей с ним жила женщина, и эту женщину он мог целовать. Он мог целовать ее хоть тысячу раз на дню, абсолютно открыто, и это не было святотатством. Теперь он мог целовать не только ее руку, рукава или подол платья — он мог целовать ее в нежные, горячие губы.
В результате превращение восторженного воздыхателя в близкого влюбленного вызывало в отношении к нему Иды соответствующее изменение. Модель художника, освободившись от неестественной и напыщенной позы, не смогла бы продемонстрировать радость своего освобождения так, как это сделала женщина, которой наконец-то удалось спуститься с пьедестала, на который ее подняло обожание любимого, чтобы позволить целовать и ласкать себя. И если прежде казалось, что любит лишь он один, то теперь об этом не могло более быть и речи.
— А знаешь, — сказала она однажды, — я так рада, что ты наконец-то перестал обожествлять меня. Подумай сам, как ты мог так принижать себя передо мной? Как это мог делать ты, который в тысячи раз лучше, умнее и красивее меня? О Пол! Ведь это мне следовало бы преклоняться перед тобой и обожествлять тебя. Ведь я даже недостойна одного твоего поцелуя!
И прежде чем он успел воспротивиться этому, она схватила его руку и, склонившись вперед, поцеловала ее. Когда он заставил ее выпрямиться, лицо девушки было залито слезами. Был поздний вечер, а потому он видел ее не очень четко.
