Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 8. Воскресение
— Ну что — давай? — тихо спросил один из мужиков, когда его товарищ закончил читать молитву.
— Прими, Господи, его душу, — со вздохом кивнул второй: вдвоем они без труда столкнули носилки с обрыва, и вскоре Анна и Ван Вирт услышали глухой звук упавшего в воду тяжелого груза.
— Дело сделано, — снова заговорил первый, — пошли за следующим.
— Да мой-то вроде и жив еще, — возразил его напарник. — Я сам слышал, как он всю дорогу стонал. А то отправим несчастного к Софье Петровне?
— Если так, как ты говоришь, поднимем его в лазарет, у княгинюшки — руки золотые и душа сердобольная (при этих словах Анна с силою сжала Ван Вирту руку), может, и выходит, — первый мужик встал на колени перед носилками, которые доставил его товарищ, и, склонившись к самому лицу лежавшего на них человека, прислушался. — Чего-то я не пойму, то ли дышит, то ли нет. А тебе часом не привиделось?
— И не привиделось, и не прислышалось, стонал он, сердешный, — опять принимаясь креститься, доказывал свое второй мужик. — Не бери грех на душу, Кузьмич, пусть его лазарет оприходует…
Тот, кого назвали Кузьмичом, хотел было что-то возразить, но вдруг замер. Похоже, его внимание привлек какой-то странный шум, отчасти взволновавший и Анну с Ван Виртом.
— Кажись, продувка идет, — встревожено сказал Кузьмич своему товарищу. — Пошли отсюда подобру-поздорову. Как бы не затянуло.
— А он? — не отступал его напарник. — Тоже ведь человек, как ты и я, жаль его.
— Предлагаешь этого задохлика обратно волочь? — рассердился Кузьмич. — Да не смотри ты волком! Лучше прикрой его хорошенько, если такой жалостливый, а мы, так и быть, апосля вернемся. Коли, Бог даст, выживет, заберут его наверх, а нет — на то у каждого судьба своя. Да не возись ты с ним так долго, самим бы не пропасть!
— Похоронная команда! — догадался Ван Вирт, когда голоса мужиков затихли в глубине галереи. — Вот что, Анастасия Петровна, вы сейчас же…
— Вы слышали? — радостным шепотом заговорила Анна, прерывая его. — Соня здесь! Она жива!
— Это может быть и совпадение, — пожал плечами Ван Вирт, на что Анна гневным взглядом сверкнула в его сторону, и маг вынужден был признать: — Хорошо, хорошо, кажется, вам везет. Но это совершенно не исключает исполнения вами моих приказов. Иначе…
— Я сделаю все, что вы скажете! — с готовностью подтвердила Анна, предупреждая возможные угрозы со стороны мага. — Только помогите мне спасти сестру!
— Надеюсь на ваше благоразумие, — кивнул Ван Вирт и вдруг вскинул голову. — Что это за шум? Он тревожит меня. Это очень похоже на шторм, но откуда ему взяться здесь?.. Держитесь!
Ван Вирт едва успел одною рукою схватиться за крюк в стене, на который крепились двигавшие клети канаты, а второй — с силой прижал Анну к себе, снова втискиваясь в найденное им углубление в стене рядом с аркой галереи. В тот же момент из коридора хлынула волна густого, дымного, спертого воздуха, устремившаяся наружу, и скорость ее выброса была такова, что клеть, на которой они поднялись, начало опасно бросать из стороны в сторону. Анна, которую маг укрывал своим плащом, ничего не видела, но Ван Вирт и не позволял ей поднять голову — зрелище, свидетелем которого он стал, было удивительным и одновременно зловещим.
Подземное озеро вдруг пришло в движение, как будто в чреве его открылась гигантская воронка, закрутившая воду в кольца, постепенно сжимавшиеся к центру провала. Мощь этого потока была настолько велика, что бегущие по кругу частицы воды превращались в подобие облака, похожего на то, что можно наблюдать при сходе водопада с обрыва. Однако, кроме прочего, это облако обладало еще и магнетической энергией, втягивающей в свое поле воздушные потоки, вырывавшиеся из галерей на всех ярусах этого огромного подземного города. И по мере насыщения ими облачной массы она опускалась все ниже и ниже к воде, оказавшись, в конце концов, в полностью поглотившей ее воронке, которая тотчас же и захлопнулась, оставив поверхность озера столь же, как и прежде, однообразно неподвижной — словно каменной. И, переведя дух, Ван Вирт удивленно обнаружил, что дышать в пещере стало легче: воздух теперь был чище и мягче — он как будто напитался живою водою. Таким воздух обычно становится после дождя — вода, сошедшая с небес, смывает копоть со стен, лиц…
— Тот человек! — вдруг вспомнил Ван Вирт и, осторожно высвободив Анну из плаща, поспешно покинул свое укрытие и бросился ко входу в галерею.
Воздушный поток сдвинул носилки с места, но не смог утянуть за собой, и Ван Вирт поднял рогожу, покрывавшую тело лежавшего на носилках человека.
— Он жив? — участливо спросила Анна, подходя следом.
— К счастью, нет, — сказал Ван Вирт.
— Что вы такое говорите? — с возмущением воскликнула Анна.
— Судя по всему, он умер задолго до того, как был принесен сюда, — пожал плечами Ван Вирт, — ни мы, ни кто-либо другой уже давно не в силах помочь ему. Но он может помочь нам.
— Не понимаю, — Анна все еще сердито смотрела на мага, потрясенная его бессердечностью.
— Те люди из похоронной команды собирались вернуться за ним, — объяснил Ван Вирт, — и, если окажется, что бедняга все еще жив, то они намерены были отправить его в лазарет, где, как вы слышали, работает некая княгинюшка…
— Вы собираетесь занять его место? — вздрогнула Анна.
— Именно так, — кивнул Ван Вирт, — а вы без рассуждений и споров станете делать то, что я вам велю.
— Не стоит каждый раз упрекать меня в строптивости, — обиделась Анна. — Я умею оказывать не только сопротивление, но и поддержку.
— Попробую опять поверить вам на слово, — вздохнул Ван Вирт, — сделаем так…
Покрыв голову грязным платком, которым был перевязан лоб умершего шахтера, Ван Вирт измазал себе лицо сажей, в достатке скопившейся на его одежде, после чего с помощью Анны перенес погибшего в клеть и велел своей спутнице отправляться вниз. Там Анне надлежало сбросить тело в воду, подобно тому, как это делали похоронщики, и ждать его возвращения — замереть, чтобы никто не догадался о ее присутствии. Сам же Ван Вирт занял место погибшего шахтера на носилках — хорошенько укрылся рогожей, чтобы те, кто за ним пришли, не смогли бы ничего заподозрить. И вовремя — из галереи донеслись голоса: это возвращались Кузьмич с товарищем. Чтобы привлечь их внимание и предупредить возможные решения, Ван Вирт негромко, но весьма выразительно застонал, что немедленно возымело свое действие — шаги ускорились, и вскоре над ним склонился тот, что уговаривал своего напарника помочь бедняге-шахтеру. Мужик, склонившись над носилками, приложил руку ко лбу Ван Вирта, и лицо его озарила радостная белозубая улыбка.
