Кэндис Проктор - Где танцуют тени
– Какого именно?
– Александр не говорил. Он даже факта платежей не имел права разглашать, но я… случайно услышала то, чего не должна была слышать. Алекс посчитал нужным дать некоторые разъяснения.
– Как же передавались деньги?
– Точно не знаю. Мне только известно, что выплата растянулась на недели, очередная часть суммы отправлялась каждые несколько дней.
– И когда был последний платеж?
– В пятницу, – Сабрина прерывисто вздохнула, вздрогнув всей хрупкой фигуркой. – Я знаю наверняка, потому что тем вечером Алекс должен был сопровождать нас на бал к моей тете, леди Дорси. Понимаешь, она устраивает мой выход в свет. Но Александр настолько задержался, что мы были вынуждены отправиться без него. А когда наконец-то приехал, я… Боюсь, я не проявила такого понимания, как должно.
«Другими словами, – подумала Геро, – барышня в сердцах закатила жениху сцену, о которой будет сожалеть, возможно, до конца жизни». А вслух спросила:
– Вы тогда виделись в последний раз?
Мисс Кокс перевела взгляд на свои пальцы, которые то собирали в складки, то разглаживали на коленях матовую черную ткань.
– Да.
Врунья из девицы была никудышная.
– А как твой жених ладил со своим начальником? Не знаешь?
– С сэром Гайдом? – подняла глаза кузина. – О, Алекс очень его уважал. По крайней мере, до того…
– До чего?
Взгляд Сабрины метнулся в сторону.
– Недавно они повздорили. Александр не рассказывал, почему.
– Полагаешь, из-за тех денег?
Собеседница на миг задумалась, затем покачала головой:
– Я действительно не знаю.
– И когда это случилось?
– Их ссора? В среду. А может, в четверг. Я не… – Сабрина умолкла, поскольку в этот момент из холла послышались тяжелые шаги, и на пороге появился Джаспер Кокс.
Он был старше сестры лет на десять, а то и больше, и ни капельки на нее не походил. Сабрина была темноволосой, Джаспер – блондином; сестра была худенькой – брат уже сейчас выглядел грузным, а к среднему возрасту и вовсе обещал располнеть. Тонкие черты, которые придавали личику Сабрины миловидность, на его щекастой физиономии просто терялись. Геро никогда не любила Джаспера – тот слишком напоминал свою мать.
– Кузина Геро, – с преувеличенной сердечностью бросился он приветствовать гостью, протягивая руку. – Как любезно с вашей стороны навестить нас.
– Джаспер, – мисс Джарвис поднялась с диванчика, ощущая, в каком цепком захвате оказалась ее ладонь.
Кокс покосился на сестру.
– Разве не пора собираться? – Губы мужчины улыбались, но взгляд был жестким. – Ты не забыла, что нам надо ехать к леди Дорси?
– Джаспер, у меня еще уйма времени.
Выразительно посмотрев на каминные часы, мисс Джарвис высвободила руку из хватки кузена.
– Боже мой, уже так поздно. – Повернувшись, она поцеловала Сабрину в щеку. – Не провожай меня.
– Я провожу, – вызвался Кокс, словно желая убедиться, что родственница покидает дом, и не дать ей продолжить беседу с сестрой.
«С чего бы это?» – насторожилась Геро.
* * * * *
Потратив почти весь день, доктор Гибсон все же сумел заполучить большую часть Александра Росса обратно.
И тут же столкнулся с непредвиденным препятствием в лице мистера Кокрэна.
– Невозможно, – наотрез отказался похититель трупов, когда Гибсон встретился с ним на зеленой лужайке Грин-парка и изложил суть дела.
– Я заплачу две сотни фунтов, – предложил хирург, но Джек продолжал качать головой. – Три сотни!
Набрав полный рот слюны, Попрыгунчик сплюнул по ветру.
– Дело не в деньгах, док. Я бы пособил вам, если б мог. Загвоздка вот в чем: на следующий день, как мы доставили вам Росса, на погосте Святого Георга схоронили совсем молоденькую девчушку, и безутешные родители выставили у могилки сторожа.
– Как думаете, удастся его подкупить? – уставился на собеседника Гибсон.
Джек Кокрэн поскреб заросший недельной щетиной подбородок.
– Может, и получится. В конце концов, мы ж паренька не выкапывать будем. Погляжу, чего можно сделать, и дам вам знать.
ГЛАВА 24
Вернувшись на Брук-стрит, Себастьян обнаружил дожидавшуюся его записку от Гибсона.
«Полагаю, тебе следует это увидеть», – писал хирург.
Озадаченный, виконт велел подать коляску и направился на Тауэр-Хилл. Когда он добрался туда, солнце стояло высоко в небе, жара усилилась, а зловоние из каменной постройки на заднем дворе сделалось настолько острым, что от него слезились глаза.
– Господи, – остановился на пороге Девлин, – как ты только выдерживаешь?
Гибсон с угрюмой улыбкой поднял глаза на друга:
– Через определенное время просто перестаешь замечать.
– Сложности с Попрыгунчиком?
– Нет-нет, дело движется как надо, – уверил ирландец чуть более беспечно, чем хотелось бы Себастьяну.
Девлин перевел взгляд на распухшие, изменившие цвет останки человеческого существа, лежавшего на столе лицом вниз. Даже проведя шесть лет на полях сражений Европы, виконт не мог спокойно воспринимать жестокий и неприглядный вид смерти.
– Так что ты обнаружил?
– Смотри, – взяв щуп, Гибсон ввел тонкий металлический стержень в небольшой разрез у основания черепа покойника.
– Проклятье, – негромко ругнулся Себастьян. – Этот мужчина и Росс были убиты одной и той же рукой.
– Не только одной рукой, – выковылял из-за стола хирург, – но и в одну и ту же ночь. Разница только в том, что этот труп неделю пролежал на солнце и под дождем, прежде чем его нашли.
– И кто же он? – спросил виконт, заставляя себя приглядеться к мертвецу.
– Как я понял, никто не знает. – Доктор кивнул на кучку, аккуратно сложенную на скамье: – Вот его одежда.
Девлин осмотрел сюртук, весь в пятнах ила, травы и чего-то еще, о чем не хотелось особо задумываться. Одежда явно принадлежал джентльмену, хотя была сшита не по последнему слову моды. Бриджи выглядели слегка потертыми, белье – тонким, но прочным в носке.
– Никаких опознавательных знаков или документов? – поднял глаза виконт.
– Никаких. Очевидно, с трупа все сняли перед тем, как утопить в канаве. – Гибсон с неблагозвучным шлепком перевернул покойника на спину. – По моему суждению, мужчина лет тридцати. Хорошо сложен, роста чуть выше среднего. Развитая мускулатура. Светлые волосы. – Доктор раздвинул губы покойника, открыв омерзительный оскал. – Вот, пожалуй, наиболее приметная его черта. Взгляни, какого размера передние зубы. Они настолько выступают над нижней челюстью, что это должно бросаться в глаза.
