Элизабет Деланси - Нежное прикосновение
ГЛАВА IX
Весь день Анна провела в каюте, работая над сумочкой для оперы. К концу дня она решила все же спуститься в дамский салон. При ее появлении голоса замолкли — в будуаре повисла тишина. Затихло даже звяканье серебряных приборов и китайского фарфора для чая. Казалось, все внимание присутствующих было обращено к ней. Анна подняла голову и гордо прошла к своему месту под кормовыми окнами. Она была готова ответить на надменные, пристальные взгляды дам, но, к ее удивлению, взгляды были больше любопытствующие, чем враждебные. А несколько дам смотрели даже дружелюбно.
Устроившись на софе, Анна занялась рабочей сумкой. Она вынула батистовую основу, вокруг которой уже пришила цепь из узоров кроше и сделала орнамент. От того, что она стала центром внимания, у нее свело живот и пересохло во рту. «Легче, когда на тебя не обращают внимания, — подумала Анна, продевая нитку в игольное ушко. — Но, желая получить богатых заказчиц, ей нужно научиться держать себя в руках».
Анна закончила пришивать цветок в виде звезды, когда рядом раздался резкий голос:
— Умоляю, объясните, над чем вы трудитесь, миссис Флин? Мы все просто умираем от любопытства!
— Это… оперная сумочка…
— Однако… Если позволите, мне хотелось бы все осмотреть как следует.
Анна хотела уже согласиться, но вовремя взяла себя в руки. Похлопав по софе рядом с собой, она произнесла:
— Пожалуйста, присаживайтесь, миссис Чарльз. Я вам сейчас покажу.
Миссис Чарльз немного помедлила, потом, прижав с боков свои широченные кринолины, уселась. Анна разложила батист на коленях.
— В этой сумочке можно носить лорнет, носовой платочек и все, что вы захотите. Сумочка будет обвязана шелком, внутри еще будут кармашки, а сверху дополнительные украшения.
— Я знаю, что из себя представляет сумочка для оперы, — нетерпеливо прервала ее миссис Чарльз.
— Я могу делать их разного размера…
— Мне нравится, когда на сумочке пышная отделка.
Анна облизала губы. Она не готова была торговаться, тем более с женщиной, которая то и дело ее перебивает.
— На концах я могу сделать орнамент и цветы, а кроме этого — шарики.
— Стягивать сумочку я хочу шнурком, а не лентой. А на кистях и шнурке я хочу, чтобы было еще декоративное плетение.
— Хорошо, мадам.
— И когда вы сможете закончить работу?
— Эту… именно эту сумочку? Миссис Чарльз поджала губы.
— Да, миссис Флин, о ней-то я и веду речь.
— Через два дня.
— Очень хорошо. — Миссис Чарльз приготовилась встать. — Цена, считаю, должна быть разумной. Конечно, не больше десяти долларов.
Анна хотела согласиться, но в последний момент передумала. Она посмотрела на нарумяненные щеки миссис Чарльз, напомаженные волосы, на дорогие шелковые розы, украшавшие ее платье цвета лаванды. Мистер Чарльз, кем бы он ни был, должно быть, богат…
— Да, но это стоит двадцать долларов.
Глаза миссис Чарльз округлились.
— Это несерьезно… Вы шутите!
Анна и глазом не моргнула.
— Говорю совершенно серьезно, — сказала она. — Эта сумочка очень тонкой работы.
— Представляете ли вы себе, почем такого рода вещи идут в нью-йоркских магазинах?
— Боюсь, что не представляю, — ответила Анна, копируя тон миссис Чарльз. — Но узнаю непременно.
Миссис Чарльз не сделала больше ни единого замечания, лишь негодующе пожала плечами, подтвердив тем самым победу Анны. Нырнув в свой ридикюль, дама достала визитную карточку, похожую на карточку миссис Смит-Хэмптон, и бросила ее на столик.
— Время от времени я буду проверять вашу работу…
— Это ни к чему, миссис Чарльз. Я поняла, что вы хотите.
— Дорогая моя миссис Флин, уж если я решила платить навязанную плату в двадцать долларов за сумочку для оперы, я считаю, что могу наблюдать за ее созданием.
Но тут Анна была непреклонной.
— Я буду делать ее согласно вашему желанию, — пояснила она. — Но не буду ничего менять по ходу работы. Когда я закончу, вы ее не обязаны брать. Если она вам не понравится, я продам ее кому-нибудь еще.
Миссис Чарльз дернула подбородком и пригвоздила Анну ледяным взглядом.
— Ладно! А вы очень дерзкая! До мозга костей ирландка!
Анна вспыхнула.
— Я не хотела, чтобы вы это восприняли за неуважение. Говорю это единственно потому, что я должна сделать свою работу так, как я ее представляю.
Миссис Чарльз, наконец, сдалась:
— Ну, хорошо, ладно, надеюсь увидеть сумочку через два дня. — Шурша шелком, она поднялась и покинула будуар.
Анна откинулась — она таки сделала это! Она продала первую сумочку, причем полностью на своих условиях.
Только тут Анна заметила, что в салоне тихо. Каждая из присутствующих женщин следила за схваткой. Они ловили каждое слово. Миссис Смит-Хэмптон поймала взгляд Анны и улыбнулась ей.
В течение следующего часа несколько дам проконсультировались у Анны насчет предложений о починке кружев. Они хвалили ее за работу, сделанную для миссис Смит-Хэмптон, и каждая оставила визитную карточку.
Анна украдкой просматривала адреса и разочаровывалась. Пятая авеню, Бродвей, Пятнадцатая авеню… — не звучали так приятно, как Греймерси-парк.
Около шести дамы потянулись к двери щебечущими группками. Анна сидела тихо, боясь расплескать свое счастье. Признание пришло как результат ее трудов, а не простого везения.
Напевая про себя песенку, она собрала свое имущество. Анна надеялась застать Стефена в каюте. Он должен порадоваться ее успеху. Она была уверена в этом.
Войдя в каюту, Анна увидела, что лампы не зажжены. Стефен лежал на софе — без воротничка, рубашка расстегнута. Анна подумала, что он спит, но он поднял руку в унылом приветствии:
— Добрый вечер, миссис Флин! Анна положила сверток.
— Что это вы делаете, сидя в темноте?
— Скучаю — вот что! Хуже этого занятия ничего нет на этом проклятом корабле.
Анна хотела показать ему визитные карточки, но Стефен, без сомнения, был не в настроении.
— Но вы достаточно заняты, — возразила она. — Даете уроки мальчишкам, тренируетесь с мужчинами… Да и джентльмены в курительной ценят ваше общество.
Стефен зажег лампы.
— А как обстоят дела с дамами?
— Неплохо, — ответила Анна.
Разлившийся свет золотом окрасил волосы Стефена. Рукава рубашки были закатаны, открывая мускулистые руки. Его четкий профиль казался вытесанным из гранита. Анну неожиданно охватила страсть — все тело пылало, как в огне. Ее чувства к Стефену изменились с тех пор, как он стал вести себя благородно. В ответ она хотела тоже быть помягче… Но пробуждение каких-либо пылких чувств к нему были для нее неожиданностью.
Когда он повернулся к ней лицом, Анна поспешно сказала:
