Джулия Куинн - Лондонские тайны

Он рассмеялся, но она уже не могла остановиться:

– Платье надо надевать такое, знаете, с фижмами и кринолином, хотя такие уже лет сто никто не носит. Приседать в реверансе можно лишь на строго определенную глубину, и Боже вас сохрани улыбнуться в неудачный момент.

– Мне почему–то не кажется, что принц Алексей ждет, что вы облачитесь в кринолин и фижмы.

– Я и сама знаю, что не ждет. Но все равно все будет до абсурдного формально, а я ничегошеньки не знаю о правилах русского этикета. А это значит, моя матушка настоит на том, чтобы найти учителя, хотя ума не приложу, где она его отыщет за столь короткий срок. И я проведу ближайшие два дня, разучивая, как принято делать реверансы в России, и на какие темы там не следует говорить в обществе, и… ох!

Она остановилась на этом «ох», поскольку, по правде говоря, от всех этих разговоров у нее разболелся живот. Нервы. Нервы, без сомнения. Она ненавидела нервы.

Оливия посмотрела на сэра Гарри. Он сидел совершенно неподвижно, с непроницаемым выражением лица.

– Вы не собираетесь убеждать меня, что все будет не так уж страшно?

Он покачал головой.

– Нет. Это и впрямь будет ужасно.

Она сгорбилась в кресле. Ее матушка вышла бы из себя, увидев, как она сидит в присутствии джентльмена. Но он сам виноват. Он что, не мог ей солгать и пообещать, что она отлично проведет время? Если бы он соврал, она до сих пор сидела бы прямо.

И если ей становится легче, когда она кого–то обвиняет – ну и пусть.

– По крайней мере, у вас есть еще несколько дней на подготовку, – успокоил Гарри.

– Всего два, – мрачно отозвалась Оливия. – И, похоже, сегодня я его тоже увижу.

– Сегодня?

– На балу у Моттрамов. Вы идете? – Она тут же махнула рукой. – Ну, конечно же, не идете.

– Прошу прощения?

– Ох. Извините. – Она почувствовала, что краснеет. Как глупо получилось. – Я просто имела в виду, что вы не выходите в свет. Не то, чтобы не можете. Просто предпочитаете этого не делать. Во всяком случае, мне кажется, что не выходите именно поэтому.

Он смотрел на нее так долго и невыразительно, что она вынуждена была продолжить:

– Я следила за вами целых пять дней, помните?

– Этого я никогда не забуду. – Потом он, видимо, сжалился над ней, потому что не стал развивать тему дальше, а просто сказал: – Так случилось, что я как раз собирался на бал к Моттрамам.

Она улыбнулась, сама пораженная радостному трепету, поднявшемуся в ней от этих слов.

– Тогда до встречи на балу.

– Ни за что не пропущу это событие.

***

На самом деле, Гарри не только не планировал ехать на бал к Моттрамам, но даже не знал, получил ли он приглашение. Однако ему не составило труда присоединиться к Себастьяну, который, естественно, туда собирался. Это, правда, привело к неизбежному допросу: почему это он вдруг неожиданно изменил мнение относительно выходов в свет, и кто именно ответственнен за подобные изменения. Но у Гарри было достаточно опыта в увиливании от себастьяновых вопросов, а на балу оказалось так людно, что он живо сумел потерять кузена в толпе.

Гарри стоял у стены бального зала, оценивающе разглядывая приглашенных. Прикинуть количество гостей было нелегко. Триста? Четыреста? Здесь ничего не стоило незаметно передать записку или тайно переговорить с кем угодно, делая вид, что ничего не происходит.

Гарри мысленно встряхнулся. Господи, да он начинает думать, как чертов шпион. Он не обязан этим заниматься. Ему приказано присматривать за леди Оливией и принцем, вместе или по отдельности. Ему не нужно ничего предотвращать, останавливать… он вообще ничего не должен предпринимать.

Наблюдай и сообщай – больше ничего.

Пока он не заметил ни леди Оливии, ни кого–либо хоть приблизительно похожего на представителя царствующего дома. Поэтому он просто взял себе пунша и несколько минут потягивал его, развлекаясь наблюдением за тем, как Себастьян продвигется по залу и очаровывает всех на своем пути.

У него талант, что и говорить. Сам Гарри таким не обладает, это уж точно.

Минут через тридцать ожидания и наблюдения (докладывать совершенно не о чем), у входа образовалось небольшое бурление, и Гарри начал туда протискиваться. Он приблизился насколько мог, наклонился к стоящему рядом с ним джентльмену и спросил:

– Вы знаете, в честь чего вся эта суета?

– Какой–то русский принц, – равнодушно пожал плечами собеседник. – Он в городе уже недели две.

– Он вызвал настоящий переполох, – прокомментировал Гарри.

Мужчина – Гарри не знал его, но он был похож на человека, чья жизнь целиком проходит на подобных мероприятиях – хмыкнул.

– Женщины по нему с ума сходят.

Гарри снова обратил взор на небольшую группу людей у входа. Там происходило обычное в таких случаях шевеление, и время от времени Гарри удавалось увидеть мужчину в центре этого водоворота, но он слишком быстро исчезал, чтобы его можно было рассмотреть.

Принц был блондином, это он определить смог, и был выше среднего роста, хотя и не выше его самого – что Гарри отметил с некоторым удовлетворением.

Не было никаких причин, по которым Гарри необходимо было представляться принцу, а также никого, кому пришло бы в голову их знакомить, поэтому он подался назад и пока двигался сквозь толпу, пытался оценить противника.

Он высокомерен, это точно. Гарри видел, как ему представили, по меньшей мере, десяток юных леди, а он ни одной даже не кивнул. Он высоко держал подбородок и удостаивал каждую из них всего лишь острым, снисходительным взглядом.

К джентльменам он относился с равным пренебрежением и разговаривал только с тремя из них.

Гарри задумался, есть ли среди гостей хоть кто–нибудь, кого принц не считает ниже себя.

– Вы так серьезны, сэр Гарри.

Он развернулся и непроизвольно расплылся в улыбке. Леди Оливия каким–то образом проскользнула к нему сквозь толпу, сногсшибательно красивая в своем темно–синем бархатном платье.

– Разве дебютанткам не обязательно носить платья пастельных тонов? – спросил он.

От такой дерзости брови ее поползли вверх, но в глазах блеснул смех.

– Да, но я не такая уж и дебютантка. Это мой третий сезон, знаете ли. Практически, я вышла в тираж.

– И почему мне так сложно поверить, что в этом виноват кто–то кроме вас самой?

– Ай!

Он насмешливо улыбнулся.

– А как у вас дела сегодня вечером?

– Мне пока нечего рассказывать. Я только что приехала.

Без сомнения, он и так это знал. Но не мог же он показать, что высматривал ее, поэтому сказал:

– Ваш принц здесь.

Оливия еле сдержала стон.

– Я знаю.

Он с заговорщической улыбкой наклонился вперед:

– Может, мне помочь вам избежать встречи с ним?