Конни Брокуэй - Герой ее мечты
Ноубл поднял голову, и его глаза приветливо потеплели, а сердце Венис забилось в горле в ритме стаккато. Взгляд Ноубла остановился на чем-то позади Венис.
— О Боже! — Венис обернулась на звук тяжелого дыхания у себя за спиной. Кассиус стоял у двери и, прижав руку к боку, старался отдышаться.
— Я видел, как вы… вбежали сюда… и, боясь, что вам… может грозить опасность… поспешил вслед за вами. — Он неуверенно шагнул вперед.
— Ноубл, Блейн сказал, что у этих джентльменов есть известия о моем дяде, — заговорила Венис.
Не произнеся ни слова, Ноубл выпрямился и пересек комнату. Протягивая Венис листок бумаги, он пристально смотрел на Кассиуса, и уголок его рта слегка кривился.
«Магазин Гранди»
Сэлвидж, штат Колорадо
Июнь 3, 1872
Господа Гранди,
Вы найдете вложенные банкноты на сумму более четырехсот долларов в валюте Соединенных Штатов. Эти деньги предназначены для покупки оборудования, согласно приложенному списку, и нескольких вьючных животных, необходимых для перевозки. Пожалуйста, исполните это распоряжение как можно быстрее и передайте все моим представителям Очень Высокому Дереву и Кривой Руке для транспортировки в мой лагерь.
А еще я подумал, что мое затянувшееся отсутствие могло вызвать тревогу среди моих компаньонов и, вероятно, в Фонде Лейланда. Прошу Вас, заверьте всех интересующихся, что я в добром здравии и прекрасном настроении, и сообщите им, что к концу этого сезона я надеюсь вернуться с необычайными новостями.
Искренне Ваш,
Милтон Ксавье Лейланд».— О, слава Богу, с ним все в порядке!
— Я не знал, что вы так беспокоились, — хмуро сказал Ноубл.
— Я… вообще-то нет. Просто я рада, что он не встретился ни с какими… непредвиденными трудностями. Если честно, я не особенно тревожилась.
— Не нужно притворяться, Венис, — тихо сказал Ноубл. — Вполне естественно беспокоиться о своем дяде.
— Она не нуждается в твоих советах, — заявил Кассиус.
— Это верно. Она вообще во мне не нуждается, так? — Ноубл вернулся к удивительно спокойному тону.
Снова пробежав глазами записку, Венис взглянула в лицо Ноубла:
— Вы предполагаете?..
— Я ничего не предполагаю, — буркнул он, не сводя глаз с Кассиуса.
— Что ж, есть лишь один способ узнать, — сказала Венис. — Мне придется самой подняться туда.
— Нет! — воскликнули в унисон три мужских голоса.
Блейн, смущенный своим неожиданным выкриком, побагровел, у Кассиуса от негодования задрожали усы, а у Ноубла густые брови нависли над золотистыми глазами, он резко выпрямился.
— Простите, джентльмены, но я это сделаю. Я просто отвезу груз дяди Милтона в его лагерь.
— Но, мисс Лейланд… — начал Блейн.
— Как вам вообще могла прийти мысль о путешествии без сопровождающего? — возмутился Кассиус.
— Из всех дурацких решений, которые я когда-либо слышал, это, безусловно, самое идиотское. Если вы нисколько не заботитесь ни о себе, ни о своей репутации, прекрасно. Но вы не посмеете — повторяю, Венис, не посмеете — просить этих людей тащить ваш тощий зад наверх в лагерь Милтона.
Тощий зад?!
— А почему нет? — огрызнулась она. — Я уже бывала на сафари!
— Проклятие! Это не пикник в экзотических местах. Там не будет повара, чтобы каждый день готовить вам чай и лакомства. И никаких кроватей с льняными простынями.
— Я это знаю! Я могу… — Она взглянула на Блейна. — Я могу это выдержать.
— A-а, то есть вытерпеть, мисс Лейланд, — вежливо поправил Блейн.
— Все равно! Я могу и выдержать, и вытерпеть!
— Послушайте, Венис, дело не только в том, можете вы или нет смириться с грязью под ногтями. Подумайте!
Она сердито посмотрела на Ноубла:
— Путешествие займет четыре дня! Если кто-то из белых пронюхает, что эти люди, — он жестом указал туда, где спокойно стояли юта, — ведут в горы белую женщину — одну, — считайте, они мертвы.
Слова Ноубла прочистили мозги Венис так, словно она окуналась в ледяную ванну. Он, конечно, прав. Но мысль, что ее дядя нашел то, что позволит этому нищенскому, опустившемуся и извращенно притягательному сообществу выжить и идея, что она может стать тем, кто этому поспособствует, моментально ослепили Венис.
Ноубл пристально наблюдал за ней.
— Вы правы, — вздернув подбородок, заговорила она с холодным достоинством. — Я говорила необдуманно. Но я все же найду способ добраться до дядиного лагеря.
Кривая Рука следил за разговором между Маккэнихи и тощей маленькой женщиной. Когда белые болтали одновременно, ему было трудно понять их разговор. Это одна из многих причин, почему его народ мало общается с этими захватчиками, которые чрезвычайно грубы и постоянно спорят друг с другом, как каркающие вороны. Только внимательно вслушиваясь, он смог разобраться в их разговоре. Очевидно, женщина хотела, чтобы они отвели ее к Милтону, а мужчинам эта идея не нравилась.
Идея не была разумной, но вряд ли могла служить основанием для неприязни.
— Почему ты повернулся спиной к этой женщине, когда ясно, что ты беспокоишься о ней, Маккэнихи? — с любопытством спросил Очень Высокое Дерево.
Ноубл недовольно поморщился и, чтобы остановить юта, сказал:
— Она… она не моего племени. Что мне хочется, не имеет значения. Ей нужно с кем-то подняться в лагерь дяди.
Только хорошие манеры не позволили Кривой Руке засмеяться. Маккэнихи полагал, что оказал честь народу ютов, выучив их язык, но он совершенно не разбирался в многочисленных нюансах языка.
— Ты идешь с ней, — сказал Кривая Рука.
— Женщина принадлежит к роду этого другого мужчины, — покачал головой Ноубл. — Она не должна быть со мной.
— Не должна быть с тобой? — Кривая Рука нахмурился, стараясь понять. — Ты хочешь сказать, она не должна лежать с тобой? — Кривая Рука задумчиво потянул себя за ухо, пытаясь отыскать смысл, и в конце концов спросил: — Почему?
— Потому что я не могу содержать ее!
Остальные белые, прекратив свою непрерывную болтовню, теперь смотрели на них.
— А другой мужчина? Он может ее содержать? — спросил Кривая Рука.
— Да!
— Что он говорит, Ноубл? — поинтересовался Блейн.
Кривая Рука вздохнул. Пожалуй, лучше говорить по-английски, хотя он звучит жестко и некрасиво.
— Тогда ладно. Один из этих мужчин проводит женщину в лагерь Милтона, — по-английски сказал он.
Глаза женщины — серые, как пушок гусенка, — стали огромными. Она шагнула к Ноублу, и Кривая Рука заметил в ее взгляде мольбу. Индеец чувствовал, что Маккэнихи боится против ее невысказанного желания.
