Ферн Майклз - В плену страстей
Уэзерли всегда подмывало сотворить с этой красавицей что-нибудь подобное. В тот день, когда он впервые поцеловал Рэн, Малькольм уже не сомневался, что однажды она отдастся ему. Но Уэзерли не хотелось, чтобы Рэн отдалась по своей воле, – он мечтал взять ее силой! Во время их свиданий, когда он изнывал от желания, Рэн застенчиво отодвигалась от него и, поправляя платье, лепетала о достоинстве порядочной девушки, а потом говорила, что он слишком нетерпелив. Нетерпелив! И это тогда, когда его плоть отказывалась успокоиться и до боли в паху хотелось утолить свое желание!
Находясь в полуобмороке от его жестокости, Рэн ощутила, как тело Малькольма обмякло, толчки прекратились, но он все еще оставался в ней, впиваясь в истерзанные губы мокрым, противным ртом. Рэн почувствовала, что сейчас ее стошнит.
Малькольм наконец встал на колени, посмотрел на ее полуобнаженное тело, а затем нанес еще одно оскорбление:
– Твоя подруга Сара гораздо красивее, а грудь у нее больше, округлее и мягче. Она пришла ко мне по своей воле, и мы слились в единое целое, одновременно отдавая и забирая друг друга. Ты же как комок скользкой глины, – усмехнулся он.
Рэн лежала на полу, даже не пытаясь прикрыть наготу. Какая теперь разница, если он видел ее и даже сравнивал с Сарой? Сейчас ничто для нее не имело значения. Как могла она подумать, что любила этого жестокого, насмехающегося над ней мужчину, который крутился перед зеркалом и поправлял одежду, будто ничего не произошло? Рэн хотелось плакать, кричать, выть, но она не могла. Вдруг девушка увидела над собой ногу, обутую в сапог, но не поверила, что он сможет, посмеет… Удар пришелся прямо в левую грудь, и Рэн скорчилась от боли.
Уэзерли отошел к туалетному столику, порылся на дне ящика и извлек черный узелок.
– Я ухожу, чтобы попробовать превратить те жалкие крохи, которые ты «сэкономила», в осязаемую пачку денег. Дверь я замкну, и если тебя здесь не будет, когда вернусь, я выслежу тебя, как животное, поняла? Даже не думай, что убежишь к Ригану и расскажешь, как скверно я с тобой обошелся. Я просто убью тебя. Да! Никаких рыданий и криков, пока меня не будет, иначе прикажу хозяйке позвать полицию и сказать, что ты свихнулась, и тогда тебя упекут за решетку!
Он ногой перевернул девушку, чтобы видеть ее лицо.
– Скажи, что все поняла.
Рэн покорно кивнула, и Малькольм рассмеялся.
– Ты Саре и в подметки не годишься! – бросил он через плечо, вышел из комнаты и запер дверь.
Рэн с трудом поднялась на ноги, кое-как добралась до кровати, опустилась на сбитый матрац и натянула одеяло на свое измученное тело. Неужели он поступит так, как говорил? Неужели выполнит свои угрозы? Она поняла, что боится.
– Прошу тебя, Господи, пошли ко мне Ригана и Сирену! Я так виновата перед ними… Умоляю, помоги мне! – вслух молилась Рэн.
Так она сидела, кажется, целую вечность. Наконец Рэн сползла с кровати и нащупала свою одежду. Сколько сейчас времени? Надо зажечь свечу. Вернется ли Малькольм назад, а если вернется, то что станет делать?
– Прошу тебя, Боже, помоги мне! – бесконечно повторяла она, натягивая платье.
В конце концов Рэн забылась в тяжелом сне, а когда проснулась, спешно забилась в угол кровати, услышав, как в замке поворачивается ключ. Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появился Малькольм вместе с четырьмя крепкими матросами.
– Вот она, ваша награда, – пьяно усмехнулся Уэзерли. – Вставай, – произнес он, подходя к кровати и вытаскивая Рэн на середину комнаты. – Я проиграл тебя в карты этим достойным джентльменам, – сказал он, икая. – Сними одежду, чтобы они увидели, что им досталось.
– Пожалуйста, Малькольм… Ты пьян, ты не понимаешь, что делаешь… Прошу, не надо! – слезно взмолилась девушка.
– Если не хочешь сама, я помогу, – усмехнулся Уэзерли, срывая платье с Рэн, чтобы показать истекающим слюной матросам обнаженное женское тело. – Вот! – взвизгнул он, отступая и падая на кровать.
Рэн пыталась прикрыться руками, но матросы вцепились в нее мертвой хваткой, намереваясь получить свой выигрыш сполна. Она позволила им. Разрешила. Она говорила себе, что выбора нет. Она страдала и молча переносила их яростную атаку.
Рэн знала, что это единственный способ дожить до следующего утра.
ГЛАВА 8
Калебу не нравились подозрительные взгляды, которые бросал на него Обри Фаррингтон. В прошлый раз, когда Фаррингтон смотрел на него так, дело закончилось стычкой с Диком Черное Сердце. Однако, по совести говоря, тогда в глазах старого афериста проскальзывало выражение глубокого сожаления. У Калеба было такое чувство, что и сейчас – стоит только внимательнее присмотреться – он увидит то же самое сожаление. Это же ощущение подсказывало Калебу, что настало время бросить все и предоставить Обри возможность обходиться собственными силами. Если Сирена с Риганом могут вернуться на Яву без Рэн, что мешает ему поступить так же? Старый Фаррингтон не стоит огорчений Калеба.
Взгляд Кэла скользнул по кораблю и снова вернулся к Обри. Что-то не давало старому картежнику покоя, что-то глодало его изнутри.
– Если ты выложишь все начистоту, а не будешь ходить вокруг да около, возможно, я и смогу помочь тебе, – отрывисто проговорил Калеб. – Мне слишком хорошо известны все твои хитрости, Обри. Теперь тебе не удастся провести меня, как несколько лет назад. Я хочу, чтобы ты мне все рассказал. И не думай, что я поверил в твои сказки о банкротстве. Я тут поспрашивал кое-кого и решил справиться у твоих кредиторов. Знаешь, что я обнаружил, Обри? Они сообщили мне, что ты очень даже кредитоспособен и пользуешься полным доверием с их стороны. Сначала я подумал, что они имеют в виду кого-то другого, а не моего старого друга лорда Обри Фаррингтона.
– Послушай, Кэл, мне просто улыбнулась удача… Я получил небольшое наследство, что позволило рассчитаться с некоторыми долгами, личными долгами…
– Так хнычут дети и дураки, но ты не относишься ни к тем, ни к другим, – холодно заметил Калеб. – Я в последний раз спрашиваю тебя: что происходит? Если мне не понравится ответ, ты закончишь жизнь с полным животом трюмной воды.
– Это маленькое дельце, касающееся только меня. Ничего, что могло бы вызвать твое беспокойство, Кэл. Честное слово, не стоит тебе даже думать об этом. На самом деле я собираюсь отойти от дел и отправиться в морское путешествие.
– Если ты заговорил о морском путешествии, то это значит, что закон висит у тебя на хвосте и тяжело дышит в твою тощую шею. Было ошибкой с моей стороны переоборудовать этот корабль, да? Ты меня обнадежил, я все подготовил, напечатал рекламные листки, и вдруг ты заявляешь, что собираешься в морское плавание. Желаю тебе удачи, Обри. Я отплываю на «Морской Сирене» с утренним приливом, поэтому видимся мы с тобой в последний раз. Я действительно желаю тебе всего хорошего.
