Барбара Картленд - Брак поневоле
Камилла была крайне озадачена, но она не могла найти ключ к решению этой загадки, и у нее не было ни малейшего шанса обсудить эту проблему во время обеда. Выяснилось, что им предстояло остановиться на обед в замке, принадлежавшем двоюродному брату князя Хедвига.
В отсутствие хозяина их принимала и развлекала его мать, очень старая и почти совсем глухая. Однако еда была превосходной, а стены комнаты, в которой они обедали, были расписаны великолепными старинными фресками.
– По крайней мере, хоть их солдаты не могли унести, – сказала хозяйка Камилле, когда та выразила свое восхищение ими. – Все наши картины были украдены или уничтожены, а мебель, которую вы здесь видите, мой сын собирал по окрестным домам и фермам. Крестьяне нашли ее в кучах мусора, оставленного наполеоновскими солдатами, которые подчистую разграбили все дома в округе. К счастью, многое из награбленного добра они оставили.
Старая дама говорила с горечью. И прежде чем Камилла – успела выразить ей свое сочувствие, она продолжила:
– Я француженка. Моего отца гильотинировали во время революции, мой сын был призван на военную службу, когда страну захватил Наполеон. Вы в Англии и понятия не имеете, что мы перенесли за годы войны. Крестьяне были на грани голода, а Наполеона интересовали только мужчины, годные на пушечное мясо. Как мой сын остался жив, я просто не знаю, но я даже не надеялась когда-либо снова увидеть его.
– За рассказами об этих тяжелых временах обед прошел довольно тоскливо. Камилла была рада, когда они закончили трапезу и смогли вернуться в карету, в которую уже были впряжены свежие лошади. Кавалькада была готова снова отправиться в путь.
– Не забудьте, что мы останавливаемся на ночь у маркграфа Вестербалденского, – напомнил Камилле Хьюго Чеверли, когда они спускались по ступенькам к ожидавшей их карете.
– Я надеюсь, что он не так мрачно настроен, как эта дама, – заметила Камилла.
– Я разделяю ваши надежды, – ответил Хьюго, – но это правда, что многие небольшие княжества сильно пострадали от войны. Я это видел сам, когда после Ватерлоо был в Северной Европе.
– Вы знаете иностранные языки?
– В большинстве случаев достаточно, чтобы меня могли понять, – ответил Хьюго. – Я люблю общаться с крестьянами: на их долю выпало гораздо больше лишений, а жалуются они куда меньше, чем так называемые аристократы. Последних не так уж много осталось во Франции – об этом позаботились во время Революции, – но маркграф по материнской линии наполовину француз и, как я полагаю, сумел втереться в милость наполеоновскому режиму. И конечно же, материально он пострадал не так сильно, как многие его соотечественники.
– Значит, вы с ним знакомы? – заметила Камилла.
– Я встречался с ним, – ответил Хьюго. – Маркграф – один из тех людей, которые всегда умудряются быть в нужном месте в нужный момент. Предложив вам сегодня гостеприимство, он обеспечит себе место в первых рядах на вашей свадьбе. Помните об этом, когда он ошеломит вас сводим радушием!
Камилла не могла не рассмеяться при этих словах, но с укоризной сказала:
– Мне кажется, со стороны маркграфа было очень любезно пригласить нас.
Когда они добрались до Вестербалденского дворца, Камилла поняла, что маркграф не нуждался в ее защите. Дворец был огромен и стоял посреди обширнейшего парка, украшенного живописными озерами и водопадами. Посреди двора бил фонтан, а вокруг декоративных ваз с цветами летали белые голуби.
Внутреннее убранство дворца не уступало внешнему. По стенам были развешаны гобелены и картины в золоченых рамах, парчовые портьеры закрывали окна и двери, а покрытая инкрустацией мебель с мраморным верхом показалась Камилле восхитительной.
Маркграф оказался жизнерадостным толстяком с красным лицом. Он совсем не соответствовал традиционному представлению об аристократах, и Камилла не могла понять, как он умудрился снискать расположение Наполеона и новых французских властей.
– Добро пожаловать! Добро пожаловать! – приветствовал он на довольно хорошем английском языке. – Это большая честь и исключительное удовольствие для меня принимать вас при столь выдающихся обстоятельствах. Мне достаточно было лишь взглянуть на вас, чтобы понять, как счастлив мой друг князь Хедвиг, что у него такая красивая и обаятельная невеста, которая, без сомнения, завоюет сердца всех его соотечественников!
От подобных неумеренных комплиментов Камилла чувствовала некоторое смущение.
Дворец маркграфа произвел на нее огромное впечатление. Поднимаясь наверх, чтобы переодеться к обеду, она бегло осмотрела некоторые парадные залы.
– Величественный дворец, правда, мисс? – спросила охваченная благоговением Роза. – Как вы думаете, в Мелденштейне дворец больше, чем этот?
– Я даже не представляю, – ответила Камилла. – Но этот дворец мне кажется роскошным.
– Никогда не видела так много слуг, – продолжала Роза, – и все говорят, говорят, а я не понимаю ни слова из их тарабарщины.
– Думаю, мистер Харпен объяснит тебе все, что ты захочешь узнать, – с улыбкой произнесла Камилла.
Она так много слышала от Розы о мистере Харпене, что начала думать о нем, как о человеке, которого ни при каких обстоятельствах нельзя застать врасплох.
– Мистер Харпен умеет все, – с удовлетворением сказала Роза. – Но он не очень-то любит иностранцев – он называет их лягушатниками.
– Тише, Роза, – торопливо предупредила ее Камилла. – Нас могут услышать. Ты не должна говорить ничего такого, что могло бы обидеть людей, которые оказывают нам гостеприимство.
– Хорошо, но мы же победили их, правда, мисс? – спросила Роза. – Мистер Харпен говорит, что у здешних людей не хватило силенок, чтобы справиться с Бонапартом, как бы плохо он с ними ни обращался. А мы побили его вместе со всеми его прихвостнями без посторонней помощи.
– Да, действительно, мы победили Наполеона, – сказала Камилла. – А победители должны быть великодушны. Мы не должны постоянно напоминать Европе о своей победе, это было бы крайне невежливо.
– Не похоже, чтобы эти места кто-нибудь завоевывал, – возразила Роза. – Вы думаете, что они предложили мне, когда я приехала, мисс? Вина!
– Это обычное дело во Франции, – объяснила Камилла, – я полагаю, что и здесь тоже. Но я бы не стала пить слишком много, Роза. Тебе это не на пользу.
– Я и не пила эту дрянь, – поспешно ответила Роза. – Я попросила у них пива. Они, в конце концов, принесли его, но с таким видом, будто делают мне одолжение.
Камилла не могла удержаться от смеха. Она почувствовала, что с помощью мистера Харпена Роза легко сможет сохранить свои позиции в этом доме, на каком бы языке здесь ни говорили.
