Вирджиния Хенли - Сердце ворона
Придворные дамы по случаю торжественного турнира нарядились в свои самые лучшие платья. Многие, по моде того времени, надели на головы остроконечные шляпы со спускавшимися до колен вуалями, другие увенчали свои изящные головки замысловатыми сооружениями в виде рогов, что делало их похожими на коров и никак не могло свидетельствовать в пользу супружеской верности их мужей.
Розанна, сидевшая на почетном месте рядом с матерью, украсила голову витой сеткой с драгоценными камнями. Ее серебристая вуаль была настолько тонка, что походила на паутину, сплетенную искуснейшим из пауков. Все без исключения дамы держали наготове надушенные шарфы, чтобы вручить их своим избранникам.
Доспехи короля покрывала пурпурная туника с гербом — белой розой Йорка и Сияющим Солнцем. Роджера Монтфорда легко было опознать по гербу в виде летящего ворона в червленом поле, вышитому на черной шелковой тунике. Над его блестящим шлемом гордо реяли длинные багрово-красные перья плюмажа. Все ожидали, что невеста изберет своим рыцарем жениха, однако Розанна даже не шелохнулась, когда Роджер с поклоном подъехал к трибуне, где она сидела. И Джоанна, желая загладить неловкость, допущенную дочерью, поспешно нанизала свой собственный шарф на острие его длинного копья.
Поклонившись будущей теще, Рэвенспер поскакал прочь. По трибунам пронесся сдержанный шепот. Присутствовавшие на церемонии дамы почти единодушно решили, что юная Розанна собралась вручить свой шарф его величеству, своему крестному отцу. Однако, когда король очутился напротив нее, девушка демонстративно отвернулась в сторону, давая ему понять, что сердита на него. Гул голосов заметно усилился. Зрители сгорали от любопытства, споря о том, кто из участников сегодняшних сражений станет избранником красавицы Розанны. Неужели прежний возлюбленный? Быть не может, чтобы у нее хватило отваги на глазах у всех вручить свой шарф кому-либо из молодых рыцарей.
Стоило юному Джеффри Кастэлмейну приветственно поднять руку у трибуны, где сидели его мать и сестра, как Розанна, просияв, протянула ему свой легкий как пушинка шарф. Джеффри поклонился ей, прижав правую руку к сердцу. Зрители, нисколько не ожидавшие такого поворота событий и уже предвкушавшие скандал, облегченно вздохнули. Кое-где раздались даже негромкие аплодисменты.
Покидая поле, Роджер обратился к королю, ехавшему рядом с ним:
— Нед, я прошу тебя об одолжении! Давай поменяемся противниками! Ведь это не противоречит правилам, не так ли? Понимаешь, меня вызвал этот негодный мальчишка, с которым Розанна бежала из дому! — Он беспомощно улыбнулся. — Ведь она никогда не простит мне, если я раню наглеца!
Эдуард от души расхохотался.
— Ты попал между Сциллой и Харибдой, дружище! Ведь меня вызвал не кто иной, как ее братец! Но бейся с ним, если пожелаешь. Мне все равно!
— Нам следует разделаться с ними без всяких церемоний, — озабоченно произнес Рэвенспер. — Ведь впереди еще не меньше дюжины боев.
— Не забывай, друг, что эти щенки вдвое моложе нас с тобой! — воскликнул король и с притворным вздохом добавил: — Может, поэтому их копья окажутся крепче и подвижнее наших? — Он подмигнул, давая понять, что вложил в свои слова особый, не совсем пристойный смысл.
Роджер, подмигнув, решительно возразил:
— Наш опыт стоит их молодости! К тому же копья, испытанные в боях, надежнее новых, не прошедших должной закалки!
Его величество выехал на поле сражения первым. Распорядитель турнира, зорко взглянув по сторонам, опустил жезл. Скрыв лицо забралом шлема, сэр Брайан немедленно вспотел от испуга и напряжения. Он попал в глупое, тяжелое, безвыходное положение! Ведь если он, не приведи Господи, одержит победу над королем, тот будет иметь все основания усомниться в его лояльности. Но в то же время поражение означало позор и могло навлечь на него целый град насмешек. Да, но как выбить из седла гиганта Эдуарда? Ведь он, поди, даже и не покачнется, когда длинное копье упрется в его необъятную грудь? Брайан припомнил несколько хитрых приемов, которым обучил его Уорик, и собирался применить их в поединке с Рэвенспером. Но все они не годились для схватки с его величеством. Позор и насмешки — ничто по сравнению с подозрением в измене, подумал Брайан, выезжая на поле.
— Эдуард! Эдуард! — ревели трибуны.
Подскакав к противнику, король, которого трудно было вывести из равновесия, пришел в неописуемую ярость: мальчишка намеренно опустил свое копье, и оно распороло нарядную попону, прикрывавшую кольчугу королевского скакуна. Эдуард недолго думая воздел свое оружие и вполсилы ударил молодого рыцаря в грудь. Тот вылетел из седла с такой стремительностью и распластался на земле с таким звоном и грохотом, что Розанна ни жива ни мертва вскочила на ноги, закусив губу и с ужасом глядя на недвижимого возлюбленного. Она хотела бежать к нему, чтобы помочь подняться, но, зная, что это невозможно, оставалась на месте, ломая руки и шепча молитву побелевшими губами. К счастью, ее волнение не было замечено никем из присутствующих, которые повскакали с мест так же, как и она, и разразились приветственными криками.
Девушке пришлось наблюдать за многочисленными поединками, в которых участвовали посторонние, по большей части незнакомые ей люди — графы и герцоги, вслед за которыми, согласно табели о рангах, должен был наступить черед баронов и нетитулованных рыцарей.
К тому времени, когда на поле выехал ее брат Джеффри, пославший вызов Рэвенсперу, девушка вполне овладела собой. Лицо ее вновь обрело краски, грудь задышала ровнее. Ей не доставляло ни малейшего удовольствия смотреть на эти глупые, опасные забавы, которым мужчины предавались с таким упоением. Но однако, увидев, что Рэвенспер опустил забрало шлема и пришпорил коня, она пожалела, что не ей довелось биться с ним на копьях. Ненависть к этому человеку придала бы ей сил, и она наверняка смогла бы если не уничтожить негодяя, то нанести ему серьезное увечье. Это дало бы ей возможность избежать ненавистного союза с ним. Но мысль о том, что она сможет противостоять ему с помощью оружия, которым владеет в совершенстве, завтра и во все последующие дни, принесла ей некотороое утешение.
Жеребцы двух рыцарей понеслись навстречу друг другу, и Роджер невольно подивился тому, какой ненавистью горели глаза юного Кастэлмейна сквозь прорези забрала. Он знал, что должен выбить этого наглеца из седла первым же ударом. Джеффри сделал обманное движение, приблизившись к Роджеру слева, чтобы заставить его отвести от груди щит, но Рэвенспер слишком хорошо знал все хитрости и уловки, которым учил своих питомцев граф Уорик. Он повернул коня, следуя движению противника, и резко выбросил вперед правую руку с крепко зажатым в ней копьем. Юный Кастэлмейн покатился по земле, так и не успев понять, что, собственно, с ним произошло.