Кэти Максвелл - Игра в любовь
«Девочка-виски» невесело усмехнулась.
— Будь вы такой, как я, вы бы уже привыкли, что люди постоянно шепчутся у вас за спиной каждый раз, когда вы проходите мимо. Они могут улыбнуться и с вами поздороваться, но вы точно знаете, что позже они обязательно будут обсуждать вас за глаза.
Энн слишком хорошо это было знакомо.
— Что еще?
— Люди думают, что вы непроходимо глупы… или же просто стараются задеть ваши чувства.
— Возможно, они просто не верят, что у вас вообще могут быть чувства, — с горечью поддержала ее Энн.
— Так оно и есть. Женщины вообще не хотят с вами знаться, а мужчины только и думают, как бы уложить вас в постель.
— Что ты изменишь, став моей горничной?
— Это хоть какой-то шанс, разумеете? — Но решив, что Энн может не знать этого шотландского слова, девушка быстро исправилась: — Понимаете? Я хочу изменить свою жизнь. Я хочу стать одной из них. Моей старшей сестре Мэг всего двадцать восемь, а выглядит она на все пятьдесят. У нее даже есть ребенок, миледи. Очаровательная маленькая девочка по имени Мэри, которая вырастет и превратится в одну из нас. Отца нашего такое положение вещей вполне устраивает. Это даже способствует его делу. Но когда я смотрю на Мэри, на этого маленького ангелочка, и понимаю, что когда-нибудь она станет такой же, как я…
Кора смолкла. Какое-то время она невидящим взглядом смотрела куда-то в пространство, глаза ее подозрительно блестели, но она не заплакала. Энн бы тоже не заплакала.
Она прекрасно ее понимала. Нельзя плакать из-за того, как люди с тобой обращаются. От этого становится только хуже.
— Я хочу воспитать Мэри, — сказала Кора. — Мэг разрешит мне. Сейчас за Мэри никто не смотрит — она предоставлена самой себе. Но мне нужны деньги, чтобы кормить и одевать ребенка. Вы моя последняя надежда. Кроме вас, больше никто не согласится взять меня на работу.
Секунду Энн вообще не могла говорить. Кора была такой симпатичной… Конечно же, Айден выберет ее.
Хотя… их брак все равно был чистой формальностью. Она не имела права ревновать. Какая разница, чем будет заниматься муж? Главное, она сможет остаться в Кельвине.
Кора неверно истолковала ее молчание. Она отступила назад.
— Да, миледи. Я понимаю. Вы тоже не станете меня нанимать.
Не успела Энн и глазом моргнуть, как девушка развернулась и поспешила к выходу. Энн пошла за ней.
— Погоди!
Ей пришлось окликнуть ее еще раз, прежде чем Кора остановилась на пороге, понурив голову.
— Я возьму тебя на работу.
Девушка обернулась.
— Почему?
— Потому что я знаю, каково это — быть изгоем… Быть той, кого не выбрали, — честно призналась Энн.
— Да, — тихо сказала Кора.
— Еще в Лондоне однажды обо мне что-то написали в газете. — Энн запнулась. Воспоминание о давнишнем публичном унижении до сих пор причиняло ей боль. Человек, написавший это, был гнусным типом. Он зарабатывал себе на жизнь тем, что распускал слухи. Это был жалкий человечишка, но он мнил себя весьма находчивым и остроумным. — Он назвал меня нахлебницей, жалкой приживалкой. Знаешь, что это означает?
— Нет.
— Это бедная родственница, которая целиком и полностью зависит от других членов семьи. Не самая лестная характеристика, и ни одна одинокая, стремящаяся выйти замуж девушка не захочет, чтобы о ней оставили такой отзыв, да еще и в прессе. Потому что ни одному джентльмену не нужна бедная жена.
— С его стороны было довольно жестоко писать такое о вас.
Его колонка начисто уничтожила ее в социальном плане. Она смогла пережить этот удар.
— Неприятные люди зачастую оказываются жестокими. Но мы не должны прогибаться под их критикой, и я смогла все вытерпеть, хотя для меня после этого вход в Альмак был заказан. Сейчас, так далеко от Лондона, все это кажется смешным, но тогда это представлялось очень, очень серьезным. У меня была подруга — красивая и состоятельная. Она всячески меня поддерживала. Она не могла сделать так, чтобы меня пропустили в святая святых — Альмак, где собирались лишь избранные. Но она настояла на том, чтобы распорядители зала, которые хотели видеть ее в числе гостей, приглашали и меня тоже. Она дала мне шанс.
— Что такое Альмак, миледи? — смущенно поинтересовалась Кора.
Энн покачала головой.
— Да так, ничего особенного. — Она с ног до головы окинула девушку пристальным взглядом. Одежда ее была поношенной и слишком тесной, но чистой и опрятной. — Не позволь мне в тебе разочароваться, Кора. Я не хочу жалеть о том, что однажды решила взять тебя на работу.
Девушка прислонилась спиной к двери конюшни, словно ноги перестали держать ее тело.
— Я никогда вас не разочарую.
На этот раз она не стала прятать наворачивающиеся слезы.
— Я тоже так думаю, — сказала Энн, надеясь, что не совершает тем самым роковую ошибку. — Но предупреждаю, тебе придется много работать и усердно учиться.
— Я готова, миледи. — Кора даже изобразила некое подобие реверанса, словно в подтверждение своих слов.
— Ты будешь жить в крыле для слуг.
— Я на такое даже рассчитывать не смела. У меня будет собственная комната?
— Да, пока мы не наймем больше людей, — сказала Энн, а затем жестким тоном добавила: — Надеюсь, твое поведение не вызовет нареканий.
— Так оно и будет, миледи.
— Если Норвал или какой-то другой мужчина… — Она не знала, как бы потактичнее выразиться, но Кора и так поняла ее без слов.
— Никаких мужчин. У меня их было столько, что на всю оставшуюся жизнь хватит.
— Эта девочка, Мэри, тоже будет жить здесь, с тобой?
Кора тяжело вздохнула.
— Я бы очень этого хотела, но это может быть чревато последствиями, миледи.
— Какими же?
— Поползут слухи. — Она беспомощно махнула рукой. — Если я приведу ребенка жить под вашей крышей, люди будут говорить, что это ребенок лэрда. У нее тоже темные курчавые волосы и голубые глаза. Я думала отдать ее на попечение в одну из пастушьих семей.
Энн никогда прежде не задумывалась о том, что у Айдена могут быть дети. Она как следует подумала, прежде чем спросить:
— А это его ребенок?
— Нет! И я знаю это наверняка. Да, лэрд пользуется успехом у женщин, но он более…
— Осмотрительный? — с надеждой в голосе уточнила Энн.
— Как это?
— Заботится о последствиях?
— Ага, он всегда был таким заботливым… и нежным. — Кора смущенно отвела глаза. — Конечно, последнего мне говорить не стоило, но далеко не всех мужчин волнует, что ты чувствуешь.
Энн помотала головой.
— Все нормально.
Между ними повисла пауза, пока Энн не велела:
