Барбара Картленд - Доллары для герцога
— Не знаю, — ответил герцог. — Но боюсь, что мы, к сожалению, вынуждены им подчиниться.
Он догадывался о намерениях этих людей и почти не сомневался, что их похищают, чтобы потом потребовать выкуп.
Он очень удивился, когда Магнолия, не отпуская его руки, обратилась к похитителям на греческом:
— Что вы хотите? Куда вы нас ведете? — вполне отчетливо произнесла она.
Те на мгновение замерли, удивленные не меньше герцога, а потом главарь ответил ей что-то на смеси греческого и албанского языков, еще менее разборчивой, чем его английский.
Герцог не понял ни слова, но, когда они двинулись по тропинке, вьющейся среди деревьев, Магнолия сказала:
— Мне кажется, хотя я и не все поняла, что мы — его пленники и он не собирается отпускать нас, пока не переговорит с кем-то… Я не смогла разобрать с кем.
— Спросите его, сколько денег он хочет за нашу свободу, — отрывисто сказал герцог.
Магнолия выполнила его просьбу, но теперь албанцы даже не остановились; главарь, шедший впереди, всего лишь отрицательно покачал головой и отрывисто сказал что-то на своей непонятной смеси языков.
— Им не нужны деньги, — перевела Магнолия, когда он закончил.
— Но в таком случае чего же он хочет? Магнолия передала этот вопрос, и на этот раз ответ был немного длиннее.
— Мне кажется, хотя понять его почти невозможно, — сказала Магнолия герцогу, — что он взял нас в заложники, потому что двух его братьев — я думаю, он имеет в виду членов шайки, — должны повесить в Афинах.
— В Афинах! — воскликнул герцог. — Вы хотите сказать, что они будут держать нас в заточении, пока не обменяют на двух преступников?
— Я уверена, что именно это он и собирается сделать.
— Скажите ему… — начал было герцог, но осекся.
Он безуспешно пытался придумать, чем можно было бы запугать захватчиков, и с опозданием корил себя за то, что поступил так неразумно и, сходя на берег в чужой стране, не взял с собой никакого оружия.
Теперь он вспомнил, что много слышал об албанских разбойниках, и, хотя на страницах газет и журналов они выглядели романтично, герцог понимал, что на деле они могут оказаться свирепыми и кровожадными.
Возможно, это были паликары, которые попортили столько крови Оттону Первому, когда тот стал королем Греции. Впрочем, как бы они ни назывались, герцог понимал, что угодить к ним в плен не только весьма неприятно, но и опасно. Будь он один, он вступил бы с ними в схватку или попробовал бы их перехитрить, но с Магнолией ему оставалось только повиноваться.
Они шли около получаса, пока не вышли к полуразрушенной деревне.
Она стояла у самого подножия горы, и герцог сразу понял, что здесь случилось. Оползень уничтожил половину деревни; уцелевшие дома тоже были повреждены, и поэтому жители перебрались в другое, более безопасное место.
Ни один человек не отважился бы зимовать здесь из-за проливных дождей, наводнений и неизбежных лавин.
Обломки камней больно впивались в ноги, и герцог видел, как страдает Магнолия. Наконец разбойники остановились у высокого дома, разрушенного лишь наполовину: одно его крыло сравнительно неплохо сохранилось.
Открылась тяжелая дверь, и герцога вместе с Магнолией втолкнули внутрь, а потом втащили через еще одну дверь в помещение, представлявшее собой длинную и высокую тюремную камеру без окон.
Там главарь произнес длинную речь. Говоря, он все время смотрел на Магнолию, так как знал, что она понимает его гораздо лучше, чем герцог.
Раз или два она переспрашивала его на своем ломаном греческом, и он нетерпеливо отвечал ей, стремясь поскорее добраться до сути своего выступления. Закончив, главарь на ломаном английском пояснил специально для герцога:
— Вы остаетесь. Если братьев не отпустят, вы умирать.
Он вышел, и по звуку, с которым захлопнулась дверь, было ясно, что она сделана из железа; через несколько минут они услышали, как закрылась и первая дверь.
Воцарилась тишина.
Магнолия все еще смотрела на закрытую дверь испуганными глазами, когда герцог тихо и спокойно попросил:
— Расскажите мне, о чем он говорил.
— Мне кажется, он сказал, — хрипло ответила она, — что два человека… были увезены в Афины… для суда… их должны… повесить за… преступления… но эти люди обменяют нас на них… если власти… согласятся… если же нет… то мы… умрем… когда… умрут… преступники!
Голос ее дрожал, и она с трудом договорила последнюю фразу. В ответ герцог сказал:
— Совершенно ясно, что им потребуется немало времени, чтобы добраться до Афин и втолковать властям, что они держат нас в качестве заложников. Значит, Магнолия, за это время мы можем попытаться организовать побег.
— К-как… как нам… это удастся? — спросила Магнолия.
Она с таким отчаянием оглянулась по сторонам, что герцог понял — на этот вопрос надо ответить.
— Мне кажется, в этом здании когда-то была деревенская тюрьма, — произнес он.
Строение действительно производило такое впечатление. Стены камеры были сплошь исписаны — наверное, узниками; в некоторых местах штукатурка осыпалась, обнажив кирпичи.
Герцог взглянул на потолок, который вряд ли мог защитить их от дождя, и заметил вверху очень маленькое зарешеченное окошко, совершенно, к сожалению, недосягаемое.
В одной из стен был проход, который, как подойдя ближе обнаружил герцог, вел в помещение, служившее заключенным то ли кухней, то ли местом для умывания.
Но ни раковины, ни другого оборудования не сохранилось; остался лишь ржавый кран, торчащий из стены, и отверстие для слива в полу, заросшее мхом и плесенью.
В самой камере у стены обнаружились две тяжелых деревянных скамьи. Ни матрасов, ни одеял на них не было.
Пока герцог осматривался, Магнолия наблюдала за ним, а потом спросила:
— М-мы же не можем… оставаться здесь? Пожалуйста… найдите способ… выйти отсюда!
Если бы герцог не был так сильно встревожен, ему наверняка польстило бы, что она обратилась к нему за помощью.
Проблема заключалась в том, что у него не было ни малейшей идеи, как выполнить эту просьбу.
Он осторожно присел на скамью, опасаясь, выдержит ли она его, и обнаружил, что она сделана на совесть. Это был цельный кусок дерева, прибитый к трем брусьям, вмурованным в стену.
Герцог протянул руку Магнолии.
— Идите сюда и присядьте, пока я обдумываю наше положение, — сказал он. — Мы шли довольно долго, и, я думаю, вскоре капитан яхты забеспокоится по поводу нашего отсутствия.
— Но… разве он сможет… найти нас? — спросила Магнолия.
Герцог подумал, что вообще-то это возможно, но, если капитан и матросы попытаются освободить их, завяжется перестрелка, в которой перевес будет на стороне разбойников, потому что они лучше знакомы с местностью.
