Алекс Джиллиан - Седьмой круг

— Король приказывает мне ехать в Камберленд для участия в восстании, которое готовят против новых законов Его Величества местные аристократы. — Ричард наклонился вперед и посмотрел в расстроенное лицо сестры. — Черт побери, не смотри на меня так. Я согласен с оппозицией только в одном. Его Величеству не стоило разводиться с Екатериной Арагонской и возводить на престол шлюху Болейн. Она не дала ему сыновей, которых он так жаждал от нее получить, и навлек на себя неодобрение старой аристократии.

— Ричард, — король назвал себя главой англиканской церкви, но ведь он не Бог. У него нет права разорять монастыри и раздавать святые земли направо и налево. — глаза Луизы полыхнули. — Он заставил Кранмера признать его брак с Екатериной не действительным и лишил свою единственную дочь всех прав. Разве это можно назвать благочестием?

— Королю нужен наследник. Женщина не может наследовать трон.

— Кто так решил?

— Боже, я спорю с младшей сестрой. — нахмурившись, констатировал граф. — Кто мы, чтобы судить Его Величество? Ты говоришь о благочестии. А разве зажравшиеся порочные священнослужители, эксплуатирующие крестьян по своему смотрению, плетущие интриги и творящие беззаконие — благочестивы? Что ты знаешь о жизни, Лу? О настоящей жизни?

— Что-то знаю. — глухо ответила девушка, опуская голову.

— Ты многое пережила, моя любимая сестра. И я накажу тех, кто заставил тебя страдать. Луиза, я хочу, чтобы ты поняла только одно — все, что я делаю, это для нашего блага. Генрих — разумный король. И его законы откроют для Англии новые перспективы, и для нас в том числе. Сейчас главное — оказаться в нужное время в нужном месте. Суметь правильно воспользоваться открывшимися возможностями.

— Ты знаешь, что я в любом случае — с тобой, Ричард. — подняв глаза, Луиза посмотрела на брата. — Я всегда верила в тебя, в твой здравый смысл. Я поеду, если так нужно.

— Спасибо, милая. Именно это я и хотел услышать. — успокоившись, граф снова откинул голову назад и прикрыл глаза. — Достань мне полотенце и синий парчовый халат, а сама ложись спать. Ты устала.

— Хорошо. — покорно кивнула Луиза, поднимаясь на ноги. Она извлекла из сундука, на котором сидела необходимые ее брату вещи, и оставив их на скамье рядом с ванной, направилась к кровати.

— А Элизабет Невилл? — неожиданно спросила девушка, обернувшись. Ричард открыл глаза и недоуменно посмотрел на сестру.

— Что "Элизабет Невилл"?

— Она спасла сегодня мою жизнь.

— Возможно, она хотела защитить вовсе не тебя.

— Ты там не был. — лицо девушки вспыхнуло от возмущения. — Шотландцы ее даже не заметили. Она бросилась мне на помощь, выхватив оружие у одного из них. Она могла затаиться и ждать, пока они расправятся со мной, но не сделала этого. Прояви милосердие, Ричард. Отпусти несчастную девушку. Какой смысл и дальше удерживать ее здесь?

— Луиза, это не обсуждается. — холодно отрезал Ричард. — Мы уезжаем, а она остается здесь, под бдительным оком моих людей, пока я не решу ее судьбу.

— Ральф Уэстморленд — ее дядя. — проницательно заметила Луиза. — Ты боишься его гнева?

— Не говори ерунды. — небрежно отмахнулся граф. — Ральф ее не признает. К тому же барон Перси вместе со своим младшим братом-священником и Робертом Аском собрались возглавить восстание против реформ короля. А старший брат, граф Нортумберленд, чтобы избежать плахи вместе со своей бывшей любовницей — Анной Болейн, завещал все земли и владения короне. Как ты думаешь, на чьей стороне чаша весов? Муж — разбойник, отец — предатель, один дядя отрицает ее существование, другой скоро перепишет все, что имеет, на короля. Она пропала, Лу. В любом случае.

Лицо Луизы исказил ужас. Она оторопело уставилась на брата.

— Как давно тебе это известно?

— Со вчерашнего дня. — с недовольством ответил Ричард. — В послании Саффолка, доставленном мне вечером, были четко указаны имена бастующих.

— Если восстание подавят, что будет с отцом Элизабет?

— Его казнят. — хмуро ответил Мельбурн, — как и всех остальных.

— Только не тебя! — яростно воскликнула Луиза. — Ведь ты решил избрать верный путь, не так ли?

— В чем ты хочешь меня обвинить, Луиза? — холодно спросил Ричард. — Я рыцарь Его Величества, член тайного совета и верный подданный, как и наш отец. Не я изменник, Луиза. НЕ Я.

— Можешь и дальше успокаивать себя, Ричард. — девушка окинула брата презрительным взглядом, и развернувшись пошла к кровати. — Кстати, твоя любовница, так жаждала увидеть тебя живым, что до сих пор спит, как убитая.

— Какого черта! Почему вы ее не выгнали?

— Ты же здесь хозяин. Вот и разбирайся. — не оборачиваясь бросила Луиза, забираясь на огромную постель. Не смотря на гнев, направленный против брата, девушка чувствовала, что теперь ей удастся уснуть. Пусть их мнения во многом расходятся, но Ричард снова защитил ее, он жив, и он жив.

Окончив купание, граф собственноручно обработал раны там, где смог дотянуться, и надев халат, оставленный Луизой, подвязал его широкий кушаком. Сонливость, напавшая на него, во время принятия горячей ванны, улетучилась. Маленькой негоднице удалось рассердить его. Куда маленькой девочке понять хитроумные политические маневры. В отличии от сестры, Мельбурн не сомневался в верности выбранной тактики короля. Если бы это было не так, черта лысого он бы поехал в Камберленд. Иногда чтобы понять истинный смысл политических решений и их правильность, нужно взглянуть на них сквозь призму веков, а не руководствоваться личными мотивами. Генрих Тюдор не должен быть добрым и лояльным, он не обязан нравиться всем. Он — король. Причем, не самый глупый, и войдет в историю, как великий правитель и реформатор.

Мельбурн провел пятерней по влажным волосам и босиком пошел к кровати. Тряхнув за плечо мирно посапывающую во сне Мадлен, он грубо сказал:

— Вставай и проваливай вон.

Девушка открыла глаза.

— Что? — не поняла она.

— Вон. Я сказал. — повторил Ричард. — И забери свой шиллинг. Ты его с лихвой отработала.

Мельбурн бросил девице монету, которую она поймала налету. "Вот это реакция, с иронией подумал он. Мадлен села, нисколько не стесняясь своей наготы, а потом встала и спустившись с постели, подобрала одежду, и вышла из его покоев, ни разу не обернувшись. Почувствовав отвратительный привкус во рту, Ричард не смог заставить себя лечь на нагретое шлюхой место. Уже давно знакомая боль сдавила грудь. И виной были вовсе не ушибленные ребра. После смерти Мари…. После трагической ужасной гибели Мари Чарлтон эта боль возвращалась каждый раз после очередной физической близости с совершенной чужой и часто легко доступной женщиной. Это не было чувством вины. Он больше не мог предать Мари. Она была похоронена вместе с их сыном. Они тлели в холодной земле, а он никак не мог научиться жить один. Чувство потери и одиночества порой становилось таким сильным, что он переставал дышать. Закрывая глаза, Ричард пытался воссоздать лицо жены, но вспоминал только окровавленное мертвое тело в своих руках. Если бы можно было на миг вернуться назад. Еще раз прикоснуться к ее шелковистой коже, услышать тихий и нежный голос, мелодичный смех, увидеть смущенную улыбку и печальные глаза. Если бы он мог простить себе ту покорную грусть, с которой Мари прощала ему то, не стоило прощать. Сейчас он бы многое сделал иначе. Он бы бросил мир к ее ногам…. Как мало времени отмерил им Бог. Как глуп и жесток порой бывал сам Ричард. Как поздно мы понимаем, что единственное, что имело для нас смысл, единственное, что заставляло нас идти вперед, что дарило нашему сердцу покой и мир, потеряно безвозвратно.