Небо в алмазах - Alexandrine Younger
— Я спокойна, — ровным голосом произнесла Павлова, и опять спряталась за деревянной дверью, — а чай в чайничке!
— Ну… спасибо!
Хорошо хоть, что разжиться съедобным на кухне оставили, черти…
* * *
Валентина Анатольевна вернулась домой, когда Витя, сидя на кухне, с жадностью уплетал омлет, щедро приправленный солью и подсолнечным маслом, запах которого разносился на всю кухню и три комнаты. Встретила её Лиза, принимающая в свои не слишком сильные руки, авоську с картошкой из погреба, и сумку с молочными продуктами. Лиза по достоинству оценила тяжесть родительской ноши.
— Думала, что надо только молока купить, пока в очереди стояла. А уже в гастрономе вспомнила, что Вите пирожков обещала, — в ответ на это Лиза покачала головой, и, проходя на кухню, ответила:
— А он у нас сам готовить умеет, вот, какую бурную деятельность развёл, — Лиза аккуратно сложила сумки на стол, замечая, что сковородку после Пчёлкина придется оттирать с краской. — Свинарник убери за собой потом!
— Мамочка, спасибо, что хоть ты по мою душу заботишься, а то от младших доброго слова не сыщешь!
— Ладно, Витя, только посуду помой! — по убеждению старшей Пчёлкиной, мужчинам за кухонной плиткой делать было нечего. А с мытьём посуды её Витенька справлялся куда лучше, чем с готовкой.
— Только дожую, — Витя бросил свой взгляд в сторону, где в коридоре у зеркала стояла Лиза, поправляющая причёску, — а сама-то, коза!
Валентина Анатольевна лишь вздохнула, стоя у раскрытого холодильника, выгружая из него банку со скисшим молоком. Поведение взрослых детей крайне настораживало Пчёлкину, но в их недомолвки и ссоры она никогда не лезла, ожидая, что рано или поздно, Витя и Лиза всё расскажут сами.
— Тёть, я всего-то на два дня к Софе! Она в своей конуре замерзнет, а я буду держать эту каракатицу в тонусе, — Валентина Анатольевна совершенно точно знала, что её Лизонька распланировала все заранее и не собиралась запрещать ей уходить из дома с ночевкой к подруге. Отговаривать большого ребенка бессмысленно, да и хорошей девочкой была эта Софья — уравновешивающей энергию Лизы, — правда, ей одной скукотища!
— Скукотища? Мам, давай потом с посудой! — громко возгласил Витя, который теперь тоже куда-то собирался, и, тесня сестру у зеркала, приводил в надлежащий порядок свою золотистую львиную гриву. — Ты меня с собой возьми, малая, я с Софой общий язык нашел.
— Хорошо, что тебе с нами здесь делать, со стариками? — согласилась с Лизой Пчёлкина. — Тебе-то с Софой своей будет хоть время к вашим занятиям подготовиться, вы только поздно не ходите никуда. Пусть Витюша тебя и проводит до неё, да, сынок?
— Мамочка, разумеется! — иногда Пчёлкин любил изображать послушного сына, и показывать уровень своей крутизны перед младшей сестрой, но в планы Павловой покорность не входила.
— Нет уж, обойдется! — Лиза решилась уйти в отказ сразу, ведь и правда увяжется, помани только именем симпатичной подружки.
— А то вдруг украдут такую? — отшутилась Валентина Анатольевна, но и в такой шутке была доля правды. Лиза приобняла приемную мать за плечи, прикасаясь к которым всегда успокаивалась, и сама того не ведая, вселяя в немолодую женщину тревогу за то единственное, что осталось после её младшей сестры Татьяны.
— Что ты? Кому я нужна? Пятки же сверкать будут, если шаг не в ту сторону.
— Один вообще-то украл, — не мог не уколоть Витя. — Мам, ну с этим-то сложно поспорить?
— Тебя не спрашивали, когда крали! — Павлова спрятала раздосадованное лицо на плече старшей Пчёлкиной. — Тёть Валь! Передай, пожалуйста, Вите, что я с ним больше не разговариваю!
— Дети, я вас не узнаю! И кстати что-то ваш любимый друг не заходит! — и в первую очередь Валентина вопросительно посмотрела на дочь, с языка которой каждодневно не переставало слетать имя «Космос». — Вот уж с кем бы я за тебя не волновалась, Лизок!
Холмогоров, своим особенным отношением к Лизе, внушал женщине доверие. Дорогой ребенок светился от первой любви, а в серьезности намерений друга сына сомневаться не слишком приходилось. Лиза с Витей напряженно переглядывались, а Пчёлкин, как будто бы, хотел показать, что он «всё-всё» про них знает. Ошибается…
— Он занят, и я не меньше, — жаловаться на Коса не хотелось, как и рассказывать о своей обиде, — поменялось расписание, на четыре часа больше, голова кипит, много пар!
— Запар… — в рифму ответил Витя, давая понять, что он думает о поведении младшей сестры. — Мамочка, я ушел, а ты, Софке привет передай, обиженный обоз!
Входная дверь хлопнула через несколько секунд, и на вопросительный взгляд Валентины Анатольевны, Лиза лишь коротко пожала плечами, и бросила успокаивающее:
— Все в порядке, он не с той ноги встал!
— И ты туда же, Лиза!
— Временные трудности! — Лиза забросила на худое плечо сумку, звонко чмокнула тётю в щеку, и, застегнув куртку, стала прощаться. — Ладно, уже опаздываю, а то Софка к трем ждала, а сейчас уже без десяти, не успею, как всегда!
— Не беги… — девушка согласно кивнула, легким шагом выходя из квартиры, позвякивая в руках ключами.
Тревожные мысли окутывали старшую Пчёлкину, так привыкшую к миру и согласию в отношениях сына и племянницы, которые с детства были неразрывно дружны. Они прикрывали свои проступки и действовали сообща, не допуская серьезных ссор, но в последние дни прятались по комнатам или пропадали по своим делам. С утра — «привет», «спокойной ночи» — после девяти вечера. Хоть за стол переговоров сажай, выясняя, кто прав, а кто виновен, но не в её правилах было спорить с взрослыми детьми.
88-й. Старая знакомая
Пчёла прогулочным шагом дошел до машины Космоса, одиноко стоящей возле потрепанной временем детской площадки. Друг детства, что не удивительно, околачивается где-то рядом с их жилищем. В этом ничего удивительного, не остыл. Кос упрямо дербанил указательным пальцем скелетика, висевшего на автомобильном зеркале, с воинственным видом мученика за правду, и игрушка бы так и рассыпалась, если бы не добрый Пчёла, усевшийся на переднее сидение, и ожививший обстановку.
— Чего музла нет? Где мой «Электроклуб»? Эй, Косматый, давай, блять, веселее, и так осень-сволочуга вокруг, — Витя пнул друга в плечо, пребывая в отличие от него, в почти радужном настроении. — Как жизнь молодая?
— Хорош уже ржать надо мной, противный, — Космос отвлекся от своего занятия, не собираясь любезно отвечать на обилие вопросов лучшего друга, — не сыпь мне соль на рану!
— Не-е-е, Кос, ты сам дал мне утку для провокации! — Вите нестерпимо захотелось прикурить, но свои кровные сигареты переводить как-то жалко, и так осталось на два перекура. «Marlboro» нашлись
