Мачехина дочка - Оксана Зиентек
Стук в дверь прервал ее размышления. В ответ на разрешение войти, служанки внесли бальное платье. Пора было начинать собираться на бал. Когда девушки, изрядно измучив баронессу, наконец-то справились со своей работой, Лили посмотрела на себя в зеркало и ахнула. Нет, она всегда знала, что является красавицей. Даже больше, она считалась самой красивой девушкой в округе. Но именно сейчас, глядя на свое отражение, она поняла, насколько права была тетя. У принца действительно нет никаких шансов пройти мимо. Девицы, получившие приглашение на королевский бал, должны были следовать строгим предписаниям в том, что касается одежды и украшений. Графиня, правда, фыркала и позволяла себе высказываться на тему старомодных предпочтений Ее Величества, но только наедине. Произнести такое прилюдно не могла себе позволить даже она, зато превосходно сумела найти лазейки в предписаниях, чтобы сделать Лили неотразимой.
Платье было белым, как и предписывалось правилами. Но, следуя указаниям графини, модистка сделала верхнее платье из двух слоев: на плотный шелк очень светлого оттенка голубого, был надет второй слой из белого газа. С одной стороны, это придавало широким рукавам дополнительный объем, с другой — легкая верхняя ткань создавала впечатление воздушности. А легкий намек на голубой цвет прекрасно оттенял голубые глаза девушки. Вышивка по разрезу и подолу была выполнена широкой каймой из ярко-желтой нити, вместо запрещенного королевой золота — «Дабы своим излишним блеском не отвлекало внимания от красоты претендентки». Длинные нижние рукава и корсаж из плотного узорчатого шелка дополняли картину.
Ювелирные украшения на этом балу не приветствовались, но допускались, в рамках разумного. В конце концов, никто же не заставит графскую или герцогскую дочь скреплят) прическу деревянной заколкой или застегивать шелковый или бархатный корсаж на (фу-у-у-у!) роговые пуговки. Да и не подойдут они к такому великолепию. Так что в прическе у Лили сверкали подаренные графиней по этому случаю жемчуга, а на шее висела тоненькая цепочка с жемчужной же подвеской.
В последний раз окинув племянницу оценивающим взглядом, Ее Светлость велела подавать карету. Сначала Лили намеревалась хорошенько рассмотреть город из окна, но быстро отказалась от этой затеи. Дороги в городе были вымощены крупными камнями, так называемыми, кошачьими лбами, на которых карету немилосердно трясло. Поэтому Лили искренне обрадовалась, когда карета, наконец-то, плавно покатилась по гладким плиткам королевского парка. Вопреки ожиданиям, дворец был… обычным. Не было ни высоких ажурных башен, ни позолоты на лепнине фасада, которые так любят рисовать художники-романтики. Было невысокое бело-розовое здание, с высокими арками окон и широкими балконами по периметру. Была широкая лестница белого камня, которая вела на просторную террасу, откуда из широко открытых дверей слышались звуки музыки. Перед крыльцом выстроилась очередь экипажей, из которых чинно выгружалось одно благородное семейство за другим.
Девушки в белых платьях поднимались по центральной лестнице, проходя через высокую парадную арку, украшенную розами и белыми лентами. Каждый раз, когда очередная девушка проходила под аркой, цветы вспыхивали сотнями маленьких светлячков. Лили ахнула от восторга, а графиня лишь досадливо поморщилась. Молодые люди и прочие гости поднимались по боковым крыльям лестницы, чтобы потом, встретившись на террасе, войти в зал всем вместе.
Дрожа от радостного предвкушения, Лили поднялась по лестнице. Светлячки на розах радостно вспыхнули, приветствуя очередную претендентку. Перед самым входом, когда слуга уже объявлял прибывших, графиня сунула Лили в руку небольшую серебряную булавку, украшенную тремя крохотными жемчужинками.
— Это моя счастливая булавка — быстро шепнула она племяннице. С ней мне сделал предложение граф.
— Спасибо, тетушка! — от волнения и благодарности голос Лили задрожал. — Я немедленно приколю ее на корсаж платья!
— Нет-нет, — возразила графиня. — Спрячь ее пока так, чтобы не было видно. И, когда останешься наедине с принцем, постарайся незаметно вкопать ее ему в камзол.
— Но как я останусь с ним наедине? — захлопала глазами Лили.
— Уж как-нибудь постарайся, — почти прошипела графиня, одновременно нацепляя на лицо радостную улыбку. — Нежели ты забыла все, чему я тебя учила? И улыбайся, Лили, нас сейчас будут представлять!
Их Величества Эрих Пятый и Ариана Фразийская вместе со старшими сыновьями встречали гостей. Король приветливо улыбался и благосклонно кивал прибывающим, мысленно считая, когда же уже закончится эта нудная церемония. Его Величество любил балы и праздники, любил в свободное время хорошо повеселиться. К сожалению, после коронации такие возможности выпадали ему все реже, все чаще его роль сводилась к символическому присутствию.
— Дорогой, конечно, я не против — мягко попыталась успокоить его королева, когда он, в очередной раз, начал жаловаться на жизнь, — если ты захочешь потанцевать. Более того, с удовольствием составлю тебе компанию. Но что нам сегодня делать там, в танцевальном зале? Только детей смущать. Мальчики прекрасно справятся с ролью гостеприимных хозяев, а мы устроим себе праздник как-нибудь в другой раз.
— Договорились, — голос Эриха Пятого все еще звучал ворчливо, хотя морщинки в уголках глаз уже выдавали тщательно скрываемую улыбку.
— В честь Новолетия я устрою бал, на котором мы Королевским указам запретим появляться всем, кому нет еще пятидесяти. Тогда никто не посмеет сказать, что своими танцами мы смущаем детей.
— И на этом балу будем танцевать только мы с тобой, дорогой, — подхватила шутку Ее Величество, — потому что ты собираешься встретить Новолетие в компании старых подагриков…
А гости все прибывали. Вокруг королевской четы постепенно стали собираться группки приближенных. Один особо трудолюбивый министр даже ухитрился подсунуть Эриху Пятому какой-то документ на подпись, и Его Величества тут же углубился в чтение, за что бедный министр заработал такой взгляд королевы, что заметно побледнел и, наверное, успел трижды пожалеть о своем излишнем рвении. Но что-либо сказать
