Джилл Барнет - Джунгли страсти
Последние два ужасных, чудовищных дня она только и делала, что плелась хвостом за неутомимым Сэмом. Каждый раз, когда она начинала петь, он грозился снова заткнуть ее рот кляпом. Она пыталась разговаривать с ним. Иногда он отвечал, иногда ворчал, а чаще всего просто не обращал на нее внимания. Ей ничего не оставалось, как расчесывать укусы и жалеть себя, что было не слишком трудно, ведь ее заставляли шлепать по липкой коричневой грязи и продираться сквозь заросли, больно царапавшие руки и лицо, заросли, в которых жили всевозможные ползучие твари, какие только бывают на свете.
Но хуже всего приходилось в ночное время. Первую ночь они спали на грязном мшистом утесе в трех футах друг от друга. Лолли устроилась подальше от края, опустившись в темноте на вонючий мох, прислушиваясь к незнакомым звукам – шорохам, жужжанию, щебету и стрекотанию – и спрашивая себя, какие мерзкие создания способны их издавать.
Ранец служил отличной подушкой, поэтому Сэм забрал его себе, а она спала, подложив под голову истерзанную москитами руку. Лолли попыталась заговорить с ним, но он велел ей заткнуться и спать. Больше она не услышала от него ни звука, пока он не пнул ее... то есть разбудил... на следующее утро.
Во вторую ночь они не нашли никаких скал, поэтому спали под деревом. По крайней мере Сэм спал, она – нет. Поэтому на следующий день ей пришлось довольно туго. Она еле переставляла ноги. «Даже москиты поняли это», – думала она, отгоняя рой насекомых от лица дурацкой пальмовой ветвью.
Целую милю она спотыкалась на острых кусках застывшей черной лавы, которые впивались в подошвы туфель и резали ей руки, когда она падала. После такого испытания ей не составило труда найти виновника своих бед.
Решительно прибавив шагу, она вознамерилась сообщить Сэму, сколько несчастий он навлек на ее голову. Вместо того чтобы смотреть под ноги, Лолли не сводила глаз с его спины, поэтому и упала, поскользнувшись на скользком камне. С трудом поднявшись на разбитые колени, она посмотрела наверх, ожидая, что Сэм поможет ей. Но он даже ничего не заметил. Она смотрела, как его широкая, чудовищная спина в прилипшей рубахе легко продирается сквозь заросли, словно Сэм был не в джунглях, а на воскресной прогулке в парке. Лолли поднялась и гневно последовала за ним.
Она чувствовала себя несчастной, разбитой, усталой, и ей нужно было свалить свои несчастья на кого-то или на что-то. В конце концов, ей нужно было выговориться. Нет ничего хуже, когда в трудную минуту не с кем поделиться своим несчастьем.
Если Лолли вынуждена играть роль мученицы, то все должны знать об этом.
С трудом передвигая ноги в липкой грязи на дне глубокой ямы, Лолли гневно взирала на огромную спину Сэма и старалась догнать его, чтобы высказать ему все, что она о нем думает. Слабый голос рассудка говорил ей, что она несправедлива, но ведь все с ней случившееся тоже было несправедливо. Оказаться посреди диких джунглей с человеком, от которого никак не отвязаться, хотя он тоже никак не может отвязаться от нее. Да и в эту минуту она меньше всего думала о справедливости. Лолли хотела попасть домой, выкупаться и совершить прогулку в удобной карете под вековыми дубами, а не тащиться, как мул, по этому влажному, липкому острову.
Они приблизились к краю ямы, которая расширилась и углубилась. Сэм по-прежнему шагал впереди нее. Он первым полез вверх по отвесной стенке и, подтянувшись на руках, вылез наружу. Лолли оставалась на дне, обстоятельства вынудили ее смотреть на своего спутника снизу вверх. Не очень удобное положение для выговора. Лолли решила обсудить наболевшее позже, когда Сэм поможет ей выбраться.
Сэм обернулся к ней:
– Протяни мне руки и упрись ногами в стенку.
Она смахнула с лица грязные волосы и протянула к нему ладони.
– Постарайся найти мелкие камешки.
Она принялась ощупывать стену правой ногой, пока наконец не почувствовала твердый камень. Лолли кивнула.
– Отлично. Теперь скажешь, когда хорошенько упрешься. Я в эту же минуту вытяну тебя наружу. Поняла?
– Ага. – Она встала на небольшой каменный выступ. – Тяни.
Сэм потянул. Она оттолкнулась. Нога у нее поскользнулась, и она запаниковала, почувствовав, что теряет равновесие. Естественно, она отняла руки и вцепилась в край ямы.
Его тело пролетело над ней. Лолли услышала всплеск за спиной и поморщилась. Над поверхностью лужи появилась темная голова, потом широченные плечи.
Если бы взглядом можно было убивать, она была бы уже мертва. Если бы взглядом можно было зажечь огонь, она бы уже превратилась в пепел.
– Туфля соскользнула, – объяснила Лолли, чувствуя, что ему не нужны никакие объяснения.
Ему нужна месть. Сэм протянул к ней руки. Лолли зажмурилась, стиснула зубы и ждала. Огромные лапы крепко обхватили ее за талию. Он поднял ее из ямы и посадил не очень нежно на каменный край. В ту секунду, когда он отпустил ее, она поспешила отползти подальше.
Не успела она глазом моргнуть, как он вылез из ямы и навис над ней – грязный великан. Он сорвал с нее туфли и зажал одну под мышкой. Вторую взял в руку и ухватился за маленький квадратный каблучок в стиле Людовика XV. Потом он принялся сворачивать каблучок с такой силой, что Лолли услышала треск.
– Что ты делаешь с моими туфлями? – Она неловко вскочила и попыталась отобрать у него туфлю.
Он оторвал каблучок и бросил через плечо, потом, проделав то же самое со вторым, сунул искореженные туфельки ей в лицо. Лолли взглянула на них и подавила слезы унижения. Розочек на туфлях не было – она потеряла их где-то по пути, – а теперь он еще и каблуки оторвал. Туфли как бы являлись символом теперешнего ее убогого состояния.
– Если ты опять примешься реветь, клянусь Богом, я брошу тебя здесь. – Было видно, что Сэм кипел от гнева.
Лолли засопела.
– Я хочу есть. Я хочу домой. Я хочу принять ванну.
– А я хочу раздобыть намордник, – пробормотал он.
Она взглянула на него, вытирая слезы.
– Так вот чего ты хочешь! Надеть на меня намордник, как на какую-то дворнягу. – Лолли внимательно посмотрела на свое платье. Когда-то оно было все розовое с белым, а теперь превратилось в грязно-коричневое с зелеными пятнами от растений. Потом Лолли дотронулась до всклокоченных волос. – Впрочем, вид у меня действительно как у дворняжки.
– Даже еще хуже. – Он ухмыльнулся, словно сказал что-то смешное, и подтолкнул к ней туфли винтовкой. – А теперь надевай это, Бобик, и пошли на прогулку.
Лолли уже ни о чем не думала. В ту секунду, когда он назвал ее Бобиком, она потеряла способность думать и швырнула туфли в самодовольно ухмылявшуюся физиономию. Одну туфлю Сэм поймал, вторая пролетела над его правым плечом. Взглянув лишь раз на его лицо, она поняла, что зашла слишком далеко. Сэм бросил винтовку, скинул с плеча ранец и медленно направился к ней. Лолли попятилась, вытянув перед собой руки:
