Николь Джордан - Повелитель желания
Тревожные размышления Алисон были прерваны появлением мальчика лет десяти, который, припадая на ногу, вошел в палатку с подносом в руках. Алисон испуганно вскрикнула. Мальчик был не только хромым. Лицо его изуродовал ужасный шрам, пересекавший щеку и исчезавший под тюрбаном.
Ребенок свирепо уставился на Алисон, словно запрещая жалеть его. Поняв, что ее пристальный взгляд был воспринят как оскорбление, Алисон постаралась принять спокойный вид, но он, продолжая гневно коситься на нее, нагнулся и поставил медный поднос на ближайший столик.
— Повелитель приказал служить тебе, — пробормотал он с нескрываемой ненавистью. Его слова застали ее врасплох не из-за непонятной неприязни, но потому, что мальчик бегло, очень правильно говорил по-французски.
— Господин приказал тебе поесть, — добавил он, прежде чем, неловко передвигаясь, заняться лампами.
Алисон едва взглянула на содержимое подноса. В голове лихорадочно теснились мысли. Если этот малыш способен объясняться с ней, вероятно, Алисон может подружиться с ним и убедить передать записку Эрве.
Не зная, с чего начать, Алисон наблюдала за юным слугой. Тот, очевидно, не испытывал ни малейшего желания вступать в разговор. Закончив работу, он повернулся, чтобы уйти.
— Подожди! — окликнула Алисон. — Откуда ты знаешь французский?
— В Алжире враги заставили меня работать на них, — почти процедил мальчик. — Гнусные собаки, — пробормотал он по-арабски, и Алисон поняла, что он имеет в виду французов. — Это они сделали со мной.
Он показал на шрам и изуродованную правую ногу. Должно быть, на лице Алисон отразилось искреннее сочувствие, потому что мальчик распрямил хрупкие плечи и выпрямился во весь свой небольшой рост. Алисон старалась и не могла найти нужных слов утешения.
— Как тебя зовут? — мягко спросила она.
— Махмуд, — настороженно пробормотал слуга.
— А меня — Алисон Викери. Я англичанка. Махмуд, очевидно, удивился ее дружескому тону, но отнюдь не собирался смягчиться.
— Все равно не подобает мусульманину прислуживать неверным.
— Мне очень жаль, что тебе приказали прислуживать мне. Возможно, тебе станет легче, если вспомнишь, что я не просила привозить меня сюда.
Немного поразмыслив над ее заявлением, Махмуд снова нахмурился.
— Повелитель приказал тебе поесть.
Резко повернувшись, он с удивительным достоинством вышел из шатра, волоча правую ногу.
Алисон подавила вздох. Обернувшись к подносу, она увидела, что Махмуд принес глиняный кувшин с водой, чашу с фруктовым соком и деревянную миску с фигами, апельсинами и финиками.
Девушка отнесла кувшин во внутреннюю комнату, где наспех умылась. Ее удивило, что одному человеку принесли так много воды, но, возможно, рядом был колодец.
Вернувшись в большую комнату, она выпила гранатовый сок и съела апельсин, почувствовав себя немного освеженной. Однако Джафар не пришел, хотя на улице уже темнело. Девушка устало свернулась калачиком на большой подушке и на минуту закрыла глаза.
Именно здесь нашел ее Джафар полчаса спустя: голова почти соскользнула с подушки, щека прижата к тонкой руке.
Он долго стоял, глядя на нее, поражаясь, какой трогательно невинной она выглядит во сне, в золотом свете лампы. Совсем не похожа на разъяренную тигрицу, которая сопротивлялась ему на каждом шагу.
Странные чувства шевельнулись в груди. «Угрызения совести», — с изумлением понял Джафар. Сознание вины за то, что использовал несчастную девушку в поединке против смертельного врага. Но сейчас уже поздно сомневаться в мудрости выбранного плана. События зашли слишком далеко.
Джафар осторожно опустился на колени, чтобы разбудить Алисон. Откинув прядь волос с ее лица, он подавил желание прижаться губами к тому местечку, где на шее билась крохотная жилка, и нежно сжал ее руку.
Алисон испуганно вскрикнула. Видя Джафара так близко, она попыталась вскочить, но случайно схватилась за край столика и тут же поняла, что крышка не прикреплена к столбикам, служившим ножками, так, чтобы его можно было легко разобрать, когда берберы свертывают лагерь. Пустая чаша покатилась по полу, а фрукты разлетелись по ковру.
Джафар сухо усмехнулся, видя, что финик приземлился прямо на карты.
— Оставь, — велел он, когда Алисон попыталась все убрать. — Махмуд все приведет в порядок, когда принесет ужин.
Алисон, однако, не послушалась, отчасти потому, что не желала затруднять молодого слугу, отчасти, чтобы чем-то занять себя и заодно досадить похитителю.
Покачивая головой при виде такого упрямства, Джафар отправился в спальню, чтобы умыться. Несколько минут спустя он вернулся в большую комнату, одетый в короткую белую тунику без рукавов, белые шаровары и сапоги из мягкой алой кожи.
Вскоре, хромая, появился Махмуд с первыми блюдами ужина. Бросив неприязненный взгляд в сторону Алисон, мальчик расстелил скатерть на ковре у их ног и поставил миски. В присутствии хозяина Махмуд вел себя почтительно и вежливо, называя Алисон «сайдой» — госпожой. Джафара он именовал повелителем.
Наблюдая за ними, Алисон поняла, что ее план подружиться с Махмудом скорее всего обречен на неудачу, поскольку мальчик боготворил господина. На этот раз ужин был куда более сытным, чем все их предыдущие совместные трапезы. Сначала им подали маленькие стаканчики мятного чая, почти сиропа, горячего и чересчур сладкого. За чаем последовали хлеб, сыр и оливки, а потом — бобы, запеченные в масле и уксусе. Алисон заметила, что Джафар ест бобы руками, совсем как арабы, но сама она предпочла воспользоваться деревянной ложкой, также принесенной Махмудом.
Она уже почти доела, когда внезапно сообразила, что не должна была ужинать с Джафаром. На Востоке женщинам не позволено сидеть за одним столом с мужчинами. Кусок застрял в горле Алисон. Почему Джафар сделал для нее исключение? По каким-то своим соображениям, ей непонятным?
— Признаюсь, — нервно пробормотала она, как только Махмуд ушел, — что не понимаю, почему мы ужинаем вместе. По-моему, у берберов нет такого обычая.
Джафар пристально поглядел на нее, ничем, однако, не выдавая своих мыслей.
— Я уже говорил, что готов сделать скидку на твое европейское воспитание. Пока твое поведение будет оставаться достаточно почтительным и покорным, я дам тебе больше свободы, чем любой другой женщине моей страны.
Высокомерный ответ неприятно поразил Алисон.
— И ты считаешь, что я должна быть польщена таким снисхождением?
— Совершенно верно, — сказал он и улыбнулся.
Тут снова появился мальчик с мисками густой чечевичной похлебки и десертом — лепешками с медом. Алисон, прекратив расспросы, натянуто молчала весь остаток ужина, выжидая, когда останется наедине с Джафаром, чтобы попытаться узнать о его намерениях. Что он собирается с ней делать? Всякий раз, когда он поглядывал на нее, девушка презрительно поджимала губы, отвечая холодностью на холодность, надменностью на надменность.
