Дениза Робинс - Негасимое пламя
— Ты про них, дочка, не беспокойся. Они же знали твоего отца.
Однако у Мэта была одна слабость — он любил выпить. Конрад отлично знал об этом и позаботился, чтобы стакан Мэта в этот вечер не пустовал. Благо дешевого отвратного зелья у него имелось предостаточно.
К полуночи Мэт был уже в стельку пьян. А к часу он вовсе свалился и захрапел. Именно тогда, когда в гостинице воцарилась тишина и темнота, Конрад приступил к исполнению своего заранее продуманного плана.
К ключам и замкам он относился без особого пиетета. Поэтому проникнуть в комнату Джоанны для него не составляло труда.
Дверь была, к его удовольствию, тонкая и шаткая. Двух ударов его мощного плеча оказалось достаточно, чтобы она слетела с петель. И вот Конрад ввалился к Джоанне в спальню.
Она к этому времени уже провалилась в сон, похожий больше на тяжкое забытье. От шума Джоанна проснулась и в ужасе вскочила, а увидев Конрада, задохнулась и прикрыла рот рукой. Сначала она молча, словно потеряв дар речи, смотрела на него округлившимися от страха глазами, но потом опомнилась, вскочила и уже открыла рот, чтобы закричать, но он успел прикрыть его своей большой грубой ладонью.
— Нет уж, красотка. На этот раз ты точно попалась. Пойдешь теперь со мной как миленькая, — прорычал он. — А то ты все убегаешь от меня да убегаешь… Я вот что решил: надо узаконить наши отношения — надеюсь, от законного мужа ты не станешь бегать?
Она извивалась и что-то мычала, пытаясь вырваться из его лапищ, но он был намного сильнее ее физически. Уже через две минуты она обессилела и перестала сопротивляться. Он вставил ей в рот кляп, завязал его сверху шарфом, связал ей веревками руки и ноги, а затем, как куклу, взвалил себе на плечо.
В таком висячем положении кровь быстро прилила у нее к голове. Ее замутило, в ушах поднялся звон, перед глазами все поплыло — ей казалось, она вот-вот умрет.
Она почти не помнила, как Конрад завернул ее в шубу и посадил в сани, где уже ждал пастор Пит. Он по-прежнему улыбался своей гадкой улыбочкой, обнажая ряд желтых гнилых зубов.
Упряжка тут же умчалась в неизвестном направлении, рассекая искристый, освещенный луною снег…
Когда Джоанну развязали и вынули у нее изо рта кляп, она обнаружила, что ее привезли обратно домой — в отцовскую хижину.
Едва держась на ногах, она стояла посреди комнаты и, как загнанный зверь, переводила взгляд с Конрада на пастора Пита и обратно. Джоанна была все еще слишком слаба после болезни и совершенно не готова к таким поворотам событий. В жидком свете масляной лампы ее похитители выглядели настоящими монстрами. Однако Джоанна собрала все свое мужество и с холодным презрением обратилась к ним:
— И чего вы, интересно, хотели добиться всем этим спектаклем? Именем Господа, сейчас же отвезите меня обратно в Форт-Юкон.
— Нет уж, красотка, — сказал Конрад. — Я привез тебя сюда не случайно. Сейчас здесь состоится твоя свадьба, детка. Видишь, и пастор, как нарочно, оказался поблизости. А уж кольца и бланк свидетельства я вожу с собой давно! Я купил их в Доусоне еще в ту пору, когда был жив мой приятель Джеймс Спенс. Теперь-то уж тебе точно не избежать этого, моя птичка. Ты прямо сейчас станешь моей женой!
Она подняла на него глаза, полные ужаса.
— Нет, нет… я не хочу…
— Нет уж, ты выйдешь за меня замуж, — ровным голосом сказал он и достал револьвер. — Вот это видела? — спросил он и направил на нее маленькое дуло. — Считай, что ты уже на том свете — если посмеешь сказать «нет». Сегодня у тебя свадьба, ты моя невеста, и ты согласна пойти за меня. Иначе сегодня же ночью обвенчаешься со смертью, поняла?
— Нет, нет, нет… — прошептала она одними губами. — Оставь меня! Отпусти меня!
Оуэн подошел к ней и взял за руку.
— Начинайте, Пит. Говорите все, что нужно, — сказал он.
Пастор Пит неустанно улыбался. Достав из кармана какую-то потрепанную книжку, он гнусаво сказал:
— Что ж, я готов.
— Я не собираюсь за него замуж — не хочу! — в гневе выдохнула Джоанна. — Вы не имеете права меня заставлять… Да я скорее умру…
И тут она почувствовала на виске холодное прикосновение револьверного дула.
— Ах ты скорее умрешь, моя детка? — раздался над ее ухом глумливый голос. — Будет тебе — не торопись. Еще успеешь належаться в могиле. Будь умницей. Как только мы поженимся, мы сразу же отправимся в путешествие. Представь себе: Сан-Франциско… Нью-Йорк… и, конечно, Лондон.
Джоанна не сводила с него пристального взгляда — дыхание с шумом вырывалось у нее из груди, на лбу выступили бисеринки пота. Дуло револьвера холодило ей висок — Боже, как страшно, как ужасно было бы умереть сейчас, когда ты так молода, так полна жизни… Она вспомнила о горячо обожаемом Ричарде. Никогда, никогда ей не суждено его увидеть! Никогда он не обхватит ее за плечи руками, никогда его теплые губы не коснутся ее щеки… Нет, все это слишком ужасно. Она не хочет, она не может сейчас умереть. Хотя… остаться жить и стать женой Конрада — разве это не смерть при жизни? Но нет, это все-таки жизнь, а там, где есть жизнь, не умирает и надежда. И если не сейчас, то потом она обязательно от него сбежит.
— Ладно, Конрад, — тяжело дыша, сказала она. — Убери револьвер.
Он усмехнулся и убрал оружие обратно в карман.
— Так-то лучше, детка. Теперь ты согласишься пойти за меня?
— Послушай, — сказала она, и по телу ее прошла дрожь. — Если я… если я выйду за тебя… можешь ты пообещать мне, что не станешь трогать меня, пока я не привыкну к тому, что я твоя жена? Поклянись вот на этой Библии.
Он нахмурился.
— Да как я могу обещать-то…
— Если ты не пообещаешь мне, — горячо перебила его она, — тогда я наложу на себя руки! Я не шучу. Я это точно сделаю.
Конрад исподлобья взглянул на нее. Он хорошо знал ее характер. Она действительно не шутила. А подобное развитие событий вовсе не входило в его планы. Лучше уж он пообещает ей, что оставит ее на некоторое время в покое. У него еще будет время затащить Джоанну в постель. И потом, кроме поцелуев его интересует еще и наследство. Сначала надо приехать в Англию и получить его, а уж потом с ней обжиматься…
— Ну ладно, клянусь, — выдавил он наконец. — Побалую свою женушку — дам еще чуток погулять одной.
От страха и отчаяния она едва держалась на ногах. Ей, наивной и неопытной, и в голову не могло прийти, что свадебный обряд может быть незаконным, что ни один мужчина не вправе насильно, при помощи револьвера принуждать женщину выходить за него замуж. Не знала она также, что пастор Пит уже давно не являлся духовным лицом. Конрад, разумеется, знал, но его это совершенно не волновало. Для него было важнее всего, чтобы Джоанна поверила, что с этого дня она стала его законной женой.
