Ребекка Пейсли - C первого взгляда
– Я готова! – объявила она пуме. – Сейчас я доставлю Сойеру столько удовольствия, что он не сможет отказать мне в моей просьбе.
Девушка взяла бумажку, на которой записала страстные фразы, сунула ее за корсет и выглянула в окно.
Темнело. Скоро на небе загорится первая звездочка, и Сойер придет в хлев. Вечером он всегда заходил туда, чтобы покормить животных.
Но сегодня он найдет в хлеву не только корову, осла и мула. Он найдет там Сафиро.
Сойер кинул охапку сена через ограду и едва успел отскочить: норовистый конь чуть его не укусил.
– Сукин сын! – выругался он.
И зачем только Сафиро держит эту скотину? Какая польза от того, что конь подходит на свист? Все равно он никого даже близко к себе не подпускает, а о том, чтобы на нем ездить, не может быть и речи.
Из хлева доносилось мычание Панчи. Корове вторили Райо и Мистер. Сойер поднял ведра с водой и вошел в ветхий сарай. Обычно он зажигал фонарь, висевший на гвозде у двери, но сегодня это не понадобилось.
В хлеву уже было светло. Повсюду горели свечи. «И кому взбрело в голову устроить здесь бальный зал?» Наверное, опять кто-то из стариков чудит. Может быть, Педро решил, что сегодня – Рождество Христа, а свет свечей – это свет Вифлеемской звезды?
Еще минут десять – пятнадцать, и свет Вифлеемской звезды превратит Панчу, Райо и Мистера в такое шикарное жаркое, какого еще не видывали в Ла-Эскондиде.
Качая головой, Сойер подошел к стойлам. Взгляд его остановился на сундуке. Сойер закрыл глаза, пытаясь справиться с внезапным страхом.
Черт возьми, что же в этом сундуке? Он не знал и не хотел знать. Пока не хотел.
Сойер налил воды в корыто и положил голодным животным несколько охапок сена.
Глядя на животных, Сойер задумчиво потирал затылок. Что, если сделать два загона – один для Панчи и Райо, а второй для Корахе? Если они будут пастись на огороженном участке со свежей травой, им не понадобится так много сена.
Есть ли где-нибудь в пределах убежища хорошее место для пастбища? «Надо будет поискать завтра утром», – решил Сойер и начал задувать свечи.
– Не гаси свечи, мой сладкий.
Сойер вздрогнул. Обернувшись, он увидел Сафиро. Девушка закрыла двери хлева и заперла их доской.
– Нам нужно побыть наедине, – объяснила она, – поставила доску, чтобы никто не вошел и не помешал нам.
Сойер ошалело смотрел на нее. Он готов был поклясться, что девушка надела одно из платьев Асукар. Разумеется, на Сафиро оно смотрелось совсем по-другому.
– Я знаю, после целого дня работы ты, наверное, проголодался, – сипло сказала Сафиро (мужчины любят, когда женщины говорят низким грудным голосом), – но можешь забыть про обед.
Девушка оглядела Сойера. На нем были только брюки и сапоги. Она и раньше видела его обнаженную грудь, причем не только грудь, но сегодня вечером – дело другое.
Сегодня вечером Сафиро будет ласкать его, как женщина трогает своего любовника. А Сойер, в свою очередь будет ласкать ее.
Все ее существо постепенно наполнилось сладким томлением. Она пожирала Сойера глазами, как будто созерцание его великолепного тела было первым блюдом грандиозного пиршества.
В золотистом свете огоньков Сойер казался принцем из волшебной сказки. А она, Сафиро, пришла дать ему совет, как перехитрить ее коварного отца. Сойер смотрел на нее так, будто видел впервые. «Он уже без ума от меня. Он уже меня хочет!» – подумала девушка.
Сердце ее бешено колотилось.
– Сегодня вечером, Сойер, – произнесла она, – у тебя на десерт буду я.
Девушка двинулась к нему, отчаянно вихляя бедрами и выпятив грудь.
– Ну как, тебе нравится, милый?
Сойер не мог понять, что происходит. Он открыв рот смотрел на Сафиро.
– Твои глаза на лоб забрались, милый, – радостно заметила девушка.
Она остановилась рядом с Сойером. Он продолжал молча пялиться. Сафиро попыталась вспомнить еще какие-нибудь страстные фразы, которые она сегодня старательно заучивала.
– Давно я не видела такого жеребца. Когда я смотрю на тебя...
Как же там дальше? Сафиро достала из-за корсета обрывок бумажки, еще раз прочла его.
– Когда я смотрю на тебя, во мне полыхает огонь желания. Если ты сейчас же не овладеешь мной, я сгорю дотла.
– Что?
Сафиро старательно стала хлопать ресницами, скосила глаза и широко улыбнулась. Вернее, оскалила зубы.
– Твой мужской орган, – просипела она, – он сейчас вырос, стал длинным и твердым, правда?
Кроме растерянности, у Сойера больше не выросло ничего.
– Сафиро, что...
– Мы теряем время на разговоры. Поцелуй меня, милый. Поцелуй!
Девушка провела языком по нижней губе, как часто делала Асукар, и скривилась от отвращения. Вкус у губной помады был похуже, чем запах! Санта-Мария, помада в самом деле была тухлая!
«Ладно, не важно, – сказала себе девушка. – Поцелуи – это хорошо, но мужчины по-настоящему хотят только одного – просунуть свой мужской орган в мягкий темный туннель женщины». Асукар говорила, что некоторые вообще обходятся без поцелуев, сразу приступают к основной и самой серьезной части любовного акта.
Наверное, Сойер один из таких мужчин, решила Сафиро. Во всяком случае, она никогда не видела, чтобы он попусту тратил время.
– Иди ко мне, дорогой. – Она погладила бедро. – Иди ко мне, и я унесу тебя в рай.
Не успел Сойер пошевелиться, как она кинулась к нему на шею. От неожиданности он упал на кучу сена. Сафиро навалилась сверху. Следуя описаниям Асукар, она прижалась к нему бедрами, издавая при этом тихие стоны.
– Сафиро, объясни, ради Бога, что ты...
– Я больше не могу ждать, милый, – проговорила она, поглаживая его обнаженную грудь, – мы с тобой знаем, что это сильнее нас. А теперь распусти мои волосы.
– Что?
Он опять уставился на девушку и заметил куриное перышко, приклеившееся к круглому красному пятну на ее щеке.
– Распусти мои волосы, милый. Они упадут мне на плечи, и ты запустишь в них пальцы.
Сойер и не думал выполнять ее команду, тогда Сафиро подняла его руку и приложила к своему пучку. Что-то острое укололо его.
– Проклятие! – Сойер отдернул руку и увидел кровь. – Что за черт...
Он заметил в прическе Сафиро розы.
– У тебя шипы...
– Забудь про мои волосы, – сказала девушка, мысленно обругав себя. Как же она не подумала, что колючие «шпильки» не слишком располагают к любовной близости? – Просто любуйся своим отражением в горящих озерах моих глаз.
Хмуро сдвинув брови, Сойер уставился в ее глаза. Вокруг них было так черно, как будто девушка побывала в переделке и получила хороших тумаков.
– У тебя на веках что-то черное...
– Это стрелки, милый, – объяснила она, – тебе нравится, правда?
