Касси Эдвардс - Обещание рая
— Я буду счастлива выйти за тебя замуж, — воскликнула Иден, бросаясь в его объятия. Она крепко зажмурилась, отметая от себя непрошенные мысли и удивляясь, что, оказывается, можно столь безудержно любить.
— Я очень люблю тебя, Зак. До чего же я люблю тебя!
— Тогда не будем медлить. Мы сейчас же соберемся, пойдем к твоему отцу и все ему расскажем, — сказал Зак, снова поднимая ее на руки, кружась вместе с ней и смеясь, — я надеюсь, что твой выбор не разочарует Прэстона, как ты полагаешь? Правда, он может спросить, почему мы столь поспешно приняли решение, но я думаю, что он верит в любовь с первого взгляда. Мне почему-то кажется, что именно так он сам полюбил твою мать. Могу даже поспорить, что это так и было. Целуя ее лицо и губы, он снова поставил ее на землю. — Особенно, если она была похожа на тебя.
— Да, все, кто знал маму, удивляются нашему сходству, — улыбнулась она сквозь слезы. — И все-таки по-моему я не так очаровательна, как она. Насколько я ее помню, она была самая восхитительная женщина в мире… И самая лучшая мать. — Она опустила глаза. — А папа всегда говорит, что она была идеальной женой, — мягко добавила Иден.
— Иден! — снова взяв ее за подбородок, он повернул к себе ее лицо. — Ты самая красивая женщина в мире. Самая нежная и заботливая. Я испытываю к тебе те же чувства, что и твой отец к твоей матери.
— О, Зак! — она бросилась к нему и обняла за шею. — Люби меня так всегда.
— Клянусь, всегда. — Он отошел от нее и начал собирать одежду. — Не будем терять времени. Давай одеваться, — сказал он. — Пока мы доберемся, твой отец уже должен быть на ногах и, наверное, будет готовиться к ночному дежурству. — Боюсь, наше сообщение огорошит его. Ему будет над чем размышлять целую ночь. Надо думать, его не очень обрадует необходимость уступать тебя другому человеку, но мы постараемся его убедить, что не дадим повода чувствовать себя одиноким. Мы ему даже надоедим своими частыми посещениями.
Ее глаза снова наполнились слезами.
— Дорогой, ты так благороден, и я очень люблю тебя.
Зак улыбнулся, стараясь подавить растущую в нем неясную тревогу.
Ему столько нужно рассказать Иден, но он боялся этого. Он хотел рассеять все недомолвки между ними, но как поступит она, когда узнает о его прошлом? По-прежнему ли согласится стать его женой или разочаруется и навсегда от него отвернется? Не сочтет ли его мошенником и негодяем без принципов и морали, если он пойдет на откровенность?
Порой, вглядываясь в свое отражение в зеркале, он сам таким себя воспринимал. Чего же тогда ждать от нее, невинной девушки. Сможет ли он когда-нибудь забыть прошлое? Вряд ли. Сможет ли она забыть если узнает? Тоже вряд ли.
Торопясь, они начали одеваться, и каждый думал о своем.
Лошади тихо ржали и встревоженно били копытом, пока Джошуа медленно переходил от стойла к стойлу, подкладывая каждой из них по охапке сена. Он был по пояс голый, его спина и грудь блестели от пота, а мощные мышцы плеч сокращались, когда он поднимал и опускал вилы.
Он работал машинально, и мысли его где-то витали. Время от времени он останавливался и смотрел на широко открытую дверь конюшни, где в проем было видно Сабрину. Она вешала свеже выстиранную одежду Зака на бельевую веревку и выглядела милой и грациозной.
Вот и на этот раз он остановился, вытер пот со лба и, внимательно наблюдая за рабыней, всем телом оперся на вилы.
Она понравилась ему с первого взгляда, и с тех пор он упорно боролся со своими чувствами. Но все оказалось напрасным: с каждым днем она все больше ему нравилась.
Его можно понять. Столько времени провел он без женщины, а Сабрина отличается от всех, кого он до сих пор знал. Все в ней волновало его, в том числе и характер. Эта женщина знала себе цену и не скрывала этого.
Если бы не цвет кожи и не ее босые ноги, едва ли кто принял бы ее за рабыню. Если бы кому-либо пришлось пройти мимо их плантации и увидеть ее во дворе в этом красивом платье, подаренном Иден, ее приняли бы за члена живущего здесь семейства.
Время шло, но Джошуа продолжал неотрывно смотреть на нее. Ее узкую талию подчеркивала собранная складками юбка, развевающаяся сейчас на ветру и обнажавшая тонкие лодыжки. Иногда ветер поднимал подол достаточно высоко и обнажал бедро, но она оправляла юбку, а затем снова принималась развешивать белье.
Подняв глаза, Джошуа залюбовался длинными, густыми волосами Сабрины, ее безупречным профилем. Взгляд ее томных черных глаз был спокоен как у человека, уверенного в том, что нынешний ее дом лучше прежнего.
Джошуа бросил вилы на кучу сена и направился к выходу. Он шел к Сабрине. Он желал ее и чувствовал, что она испытывает нечто подобное по отношению к нему. Он видел это по ее глазам сегодня за завтраком. Они друг другу нравились, и ему хотелось, чтобы их любовь развивалась постепенно. Он будет нежно ее любить и, пока он будет рядом, чтобы защитить ее, никто больше не посмеет применить к ней насилие. Она не будет принадлежать белому человеку. Отныне только его черные руки будут касаться ее.
Сабрина почувствовала его присутствие еще до того, как услышала шаги. Виною тому его взгляд. Его глаза впились в ее спину и заставили ее медленно повернуться к нему.
Бросив скатерть, она поспешно пригладила юбку, вновь поднятую порывом ветра, но от него не укрылась стройность ее ног.
Сердце ее гулко застучало. Она с трудом дышала и не могла отвести глаз от его лица, без слов понимая, что он собирается сказать ей.
Он взял ее изящную руку в свои мозолистые ладони, притянул к себе и повел к сараю.
— Сабрина, скажи мне, что ты нуждаешься во мне, — взволнованно попросил он. — Скажи, что ты так же одинока, как и я.
— Да, — тихо проговорила она. — Сабрина очень нуждается в тебе. Сабрина страшно одинокая, Джошуа.
— Теперь никто из нас не будет одинок, — изменившимся от волнения голосом проговорил он. И я позабочусь о том, чтобы впредь никто больше не смел тебя обидеть. Я буду защищать тебя. Вот увидишь.
Сабрина вздохнула и прижалась к нему. Они вошли в сарай.
— Я буду счастлива, если кто-то будет заботиться обо мне, — прошептала она. — С детства я привыкла защищаться сама, — она опустила глаза, — но из этого ничего хорошего не получилось, Джошуа. Слишком много рук трогали мое тело, и я поняла, что у меня не хватит сил. Я просто научилась оставаться бесчувственной, когда мужчины оскорбляли меня. — Она нерешительно подняла на него глаза. — Но с тобой все будет не так!
— Ты права, малышка. И очень скоро ты почувствуешь, насколько все будет не так, — улыбнулся он. — Я заставлю твое маленькое сердце запеть от радости.
Она снова робко опустила глаза.
