Дениз Робинс - Обреченная невеста
Эта девушка выступила из толпы и почтительно присела. Она была еще моложе, чем Флер.
– Меня зовут Фоуби Уитерс, ваша светлость. Мой отец – Рубен Уитерс, старший садовник в Кедлингтоне. К вашим услугам.
– Добрый день, Фоуби, – ласково сказала Флер. – Я буду рада воспользоваться вашими услугами.
При виде маленькой горничной в голове Чевиота промелькнула малопристойная мысль, что как-нибудь вечерком он тоже будет рад воспользоваться ее услугами. Это была хорошенькая девочка, которую он прежде здесь не замечал. У нее была стройная фигурка и пара сверкающих глаз. Украдкой, за спиной жены, Дензил потрепал ее по подбородку.
Малышка Фоуби покраснела и захихикала. Это не ускользнуло от взгляда Певерила, который нахмурился и ощутил чувство некоторого изумления, если не отвращения. Поведение барона выглядело довольно странным: может ли порядочный человека заглядываться на служанку, спустя всего лишь сутки после того, как взял молодую жену?
Певерил посмотрел на Флер с некоторой тревогой. Она повернулась и сказала:
– Я была бы рада, если бы Фоуби показала мои комнаты.
– Нет, я сам сделаю это, – заявил Чевиот. – И с нами пройдет тот, кто так искусно сделал интерьер. Этому молодому художнику я поручил разукрасить комнаты. Все было переделано заново, чтобы угодить вам, Флер.
Последние слова он добавил почти шепотом, так как они предназначались только для нее. Но Флер ничего не ответила и пошла вверх по одной из изящных лестниц, устланных толстыми ковровыми дорожками. Ее маленькая ручка опиралась на перила из палисандрового дерева, голова была гордо поднята.
Певерил последовал за ней, его сердце сильно колотилось. Сейчас, когда он смотрел на лицо Флер Чевиот, ему страстно хотелось, чтобы его работа понравилась. Он был доволен, что потратил много времени и сил на украшение комнат, и не сомневался в правильности своего выбора. Первозданное очарование и белизна спальни новобрачной были хорошим фоном для холодной безупречной красоты леди Чевиот. И он испытал большое удовольствие, когда с ее губ слетел возглас одобрения.
Глядя на то волшебство, которое придумал и сотворил молодой художник, Флер неожиданно вышла из кошмара неприятных мыслей и на некоторое время ожила. Несмотря на все страдания и безысходность своего положения, она испытывала признательность всей своей женской сутью. Сверкающая кровать с кружевным покрывалом, купидоны вверху со светящимися серебряными лампами, раскрашенный потолок, наконец, сладко пахнущие, разбросанные по полу фиалки – фиалки, по которым она должна ступать. Какая прелестная идея!
– Это очаровательно, – прошептала она, и ее лицо немного зарумянилось. Певерил низко поклонился; вне себя от счастья, он готов был целовать ей ноги.
– Я вознагражден уже тем, что вы довольны, госпожа, – сказал он.
В этот момент она смотрела прямо ему в глаза и даже слегка улыбалась.
– Благодарю вас! – сказала она; ей было приятно, что именно он сделал все это, а не Чевиот. Но вдруг, заслоняя собой счастливое лицо молодого человека, между ними возникла огромная фигура барона, который обвил ее тонкую талию длинными пальцами обеих рук.
– Так вы действительно довольны? У вас появляется румянец. Возможно, сейчас вы начинаете осознавать, какие чувства я испытываю к вам и что мог бы еще сделать, если бы вы были поласковей со мной, – сказал он тихо.
Розовый цвет ее лица начал быстро блекнуть. Она сжалась. Великолепная сверкающая спальня стала темнеть, покрываясь как бы вуалью отчаяния и отвращения. Если бы это было приготовлено женихом, которого она любила, если бы в этой божественной комнате она была молодой женой не Чевиота, а другого человека, то насколько отличались бы ее чувства! Мог ли Певерил Марш думать, что эта прелестная спальня станет местом ее унижения и мученичества? Когда руки Чевиота обняли ее, Флер казалось, что они как будто хватают те лилии, превращая цветы несравненной белизны в грязное коричневое месиво.
Конечно, Певерил Марш, со счастливым лицом сопровождавший новобрачную в соседнюю комнату, ничего не знал о таких размышлениях. Этой комнатой она была тоже довольна и снова, в своей мягкой манере, улыбнулась и поблагодарила его.
– Я не видела более прекрасных комнат, – сказала она. – Эта напоминает мне мой родительский дом, будуар моей дорогой матери. Ей тоже нравились филенки из бледного дерева и такой же зеленый оттенок.
Певерил смотрел на Флер безмолвно, с большой благодарностью. Своим ищущим взглядом он заметил, что у девушки дрожала нижняя губа и слезы заблестели на самых длинных ресницах, которые ему когда-либо приходилось видеть. Он вновь был сильно встревожен. Почему, почему леди Чевиот выглядела такой печальной и беззащитной? Какое у нее прошлое? Что заставило ее выйти замуж за барона? Может быть, женщина вступила в брак не по любви? Что все-таки скрывается за этим загадочным настроением обреченности, которое быстро уловил чувствительный молодой художник?
Он почувствовал, что ему пора уходить. Поклонившись сначала Дензилу, а затем новобрачной, он негромко сказал несколько слов и удалился.
Легкой походкой в комнату вошла Фоуби.
– Миссис Динглфут хочет знать, выпьет ли госпожа чашку настоя ромашки или стимулирующее сердечное средство перед завтраком… – начала она.
Но барон прервал ее.
– Оставь нас.
– Слушаюсь, ваша светлость, – сказала Фоуби и торопливо вышла, закрыв за собой дверь.
Флер начала развязывать ленты своего капора. Она вернулась в изысканную спальню, подошла к одному из окон и стала пристально разглядывать чудесный парк: подстриженную тисовую изгородь, цветочные бордюры – розовые и ярко-красные от поздних роз и величественных хризантем, верхнюю террасу с мраморной балюстрадой в итальянском стиле, пруд, покрытый кувшинками. Затем ее взгляд устремился дальше, через зелено-голубую мглу леса, в долину.
Она чувствовала себя изгнанником, абсолютно одинокой, жившей как будто в чужой стране, далеко от всего того, что ей было знакомо прежде. Ее настроение было настолько подавленным, что она даже хотела возвратиться в дом кузины Долли; по крайней мере жила бы с родственниками. Но нет! Кузина Долли была ее врагом, а бедный кузен Арчибальд ничего не знал о предательстве. Никто не сможет защитить ее от дальнейшего позора, на который она может быть выставлена. Ее сделали респектабельной дамой – теперь она носит красивый старинный титул – и хозяйкой этого роскошного дома, но ничего этого она не хочет.
По ее щекам медленно потекли слезы. С тяжелым вздохом она вытерла их: муж всегда злился, когда она плакала.
Чевиот подошел к ней и начал нетерпеливо расстегивать ее маленький жакет. Его лицо загорелось от страсти, которой она уже страшилась.
