Барбара Картленд - Нежный взгляд
Наконец граф вышел из оцепенения, поднял голову и вздрогнул при виде Джасины, как будто только сейчас заметил, что она рядом.
— Вот и конец, — просто сказал он. — Конец жизни... моего брата Криспиана. — Он тяжело вздохнул. — Мне всегда казалось, что, почитая его выбор жены, я чту его память. Я думал, что могу сохранить частичку Криспиана живой в этом мире. Теперь все кончено.
Джасина опустила голову.
— Мне... так жаль, милорд.
— Я не оплакиваю женщину, которую любил, — пробормотал граф, — ибо я не знал ее. Я оплакиваю женщину, которую любил мой брат. Ради брата я хотел сделать ее счастливой. Теперь этому никогда не сбыться.
Джасина стиснула ладони и ничего не сказала. Граф сделал глубокий вдох и выпрямился.
— Хотя Фелиция мертва, — сказал он, — это еще не конец истории. Теперь мы должны выяснить, кто на самом деле та, которая называет себя ее именем и моей женой. Подозреваю, что она тоже из поселка.
— Возможно, стоит расспросить приходского священника, — предложила Джасина.
Граф решил, что это хорошая идея. Они с Джасиной быстро нашли дом священника. Он стоял напротив церкви. Его ставни были выкрашены в зеленый цвет, а на двери висел колокольчик. Служанка провела их в кабинет, где в камине весело потрескивал огонь. Вскоре появился священник — мрачный, сутулый человек. Он назвался отцом Ламонтом и на превосходном английском поприветствовал путешественников в Ружмоне.
— Хотя, увы, — горестно добавил он, — вы приехали в поселок, который лишился сердца. Жители сломлены горем. Полагаю, вы слышали о трагедии, которая нас постигла?
— Да, — печально ответил граф. — Более того, ваша трагедия затронула меня лично, ибо я потерял молодую женщину, которая многое для меня значила. Ее звали Фелиция Делиль.
— Ах! Мадемуазель Фелиция! — священник посмотрел на него с грустью. — Я знал ее, месье. Ласковая, благочестивая душа. Я так рад, что кто-то наконец приехал почтить ее память.
Граф нахмурился.
— Я приехал бы раньше, — сказал он, — если бы знал. Почему мою семью не известили?
Отец Ламонт вздохнул.
— Вас не известили? Понимаю, понимаю. Тут понадобятся долгие объяснения. Нужно сказать, месье, что после ее смерти имели место... некоторые аномалии. Я все вам расскажу. Но сначала, если позволите, я распоряжусь, чтобы подали чай.
На звук колокольчика пришла служанка. Священник попросил чаю и откинулся на спинку кресла, соединив кончики пальцев под подбородком.
— Не утаивайте от меня никаких подробностей, — быстро проговорил граф. — Я хочу знать все. Начните, пожалуйста, с лавины.
В глазах священника мелькнуло изумление.
— Но, месье... разве можно описать такую ночь? Разве можно описать ад на земле? Горы взревели и обрушились на нас. Это был хаос из камней, снега и льда. Многие жители поселка погибли, многие получили увечья. Было уничтожено двадцать домов. Среди них и жилище мадам Граваль.
Граф кивнул.
— В Саврине, — тихо произнес он, — мне сказали, что из дома вытащили живыми двух молодых женщин.
— Верно, — пробормотал священник. — Мадемуазель Фелицию и еще одну молодую женщину. Они спаслись буквально чудом, месье. Все остальные, кто был в доме, погибли. Мадам Граваль, мадам Фроло — пожилая учительница, которая жила при ней, — и служанка. — Священник остановился и покачал головой. — Две молодые женщины были живы, но мадемуазель Фелиция была в тяжелом состоянии. Она несколько недель пролежала в коме. Врач делал все, что в его силах, чтобы спасти бедняжку, но Божья воля пересилила.
Граф опустил голову.
— Она так и не пришла в сознание?
— Нет, месье.
Граф поднялся с кресла и подошел к окну. Он стоял, сцепив за спиной руки и неотрывно глядя на гору, высившуюся над поселком.
— Кто была... вторая молодая женщина? — спросил он.
— Вторая молодая женщина, — вздохнув, повторил священник. — Она, месье, играет главную роль в истории, которую я должен вам рассказать. Когда у мадам Граваль была школа в Женеве, она по доброте душевной взяла к себе осиротевшую племянницу. Ее звали Лизетта. Лизетта и мадемуазель Фелиция были... диаметральными противоположностями, так ведь у вас говорят? Мадемуазель Фелиция была тиха, любила книги, учебу, молитву. Но крепким здоровьем не отличалась. Лизетта была... другой. Она превратила жизнь тети в кошмар. Но пути Господни неисповедимы, и ту страшную ночь пережила именно Лизетта, а не Фелиция.
— Они с Фелицией дружили? — спросил граф.
Священник задумался.
— В Женеве — точно не знаю. Но, когда мадам Граваль закрыла школу и переехала в Ружмон, племянница последовала за ней. Фелиция присоединилась к ним после болезни. Тогда, конечно, девушкам волей-неволей пришлось проводить много времени вместе. Месье, у нас в поселке горько оплакивали гибель Фелиции. Она была, как мы говорим, «ires sympathique»[25]. А вот Лизетта...
Служанка принесла чай, и священник смолк. Когда женщина поставила на столик чашки, он мягко спросил ее о чем-то. Та нахмурилась и ответила:
— Elle avait une ame très cruelle![26]
— Вот, пожалуйста, — сказал отец Ламонт. — Люсиль дружила со служанкой мадам Граваль, с той, что умерла. Ее подруга называла Лизетту «очень жестокой душой». Я бы не зашел так далеко... но Лизетта в самом деле была тяжелым человеком.
Отец Ламонт остановился, чтобы взять у Люсиль чашку чая, и продолжил:
— Понимаете, школа мадам Граваль не была благотворительной. Племянница должна была работать, чтобы оправдывать свое содержание. Такую девушку, как Лизетта Граваль, это не устраивало. Она хотела от жизни большего. В Женеве она завела любовника — сына местного мирового судьи. Однако отец выгнал его из дому за пристрастие к азартным играм. Любовник плохо влиял на Лизетту. По ночам она незаметно уходила из дому и проводила с ним время в игорных притонах и тавернах. Они планировали сбежать и тайно пожениться. Мадам Граваль узнала об этих планах и пресекла их. Думаю, именно это подтолкнуло ее к решению переехать в Ружмон и забрать с собой племянницу. Подальше от соблазна.
Люсиль раздосадованно проворчала что-то по-французски и вышла из кабинета. Когда за ней закрылась дверь, отец Ламонт вздохнул.
— Как сказала Люсиль, на том дело не кончилось. Позднее мы узнали, что любовник просто поехал следом за Лизеттой. Он остановился не в Ружмоне — сами видите, у нас здесь всего одна таверна. Нет, он отправился в соседний городок Валабр. Там он снял жилье и, насколько нам известно, продолжал играть в азартные игры и пьянствовать.
Граф внимательно слушал.
— Вы говорили, что некие причины помешали вам сообщить мне о смерти Фелиции, — напомнил он священнику. — Аномалии, как вы их назвали. В чем они заключались?
