Саманта Джеймс - Тот первый поцелуй
Она стремилась вырваться на свободу, но у него была железная хватка. Даже в неясном свете она видела его упрямо сжатые челюсти, а когда он заговорил, в его голосе звучала с трудом сдерживаемая ярость:
Давайте поговорим откровенно, Элизабет. Я не позволю, чтобы в моем собственном доме кто-то запирал от меня дверь. Кроме того, мне кажется, мы уже выяснили этот вопрос. Если бы я захотел, никакой замок не помешал бы мне войти к вам в комнату.
Экипаж подъехал к дому и остановился, кучер открыл дверцу, и Морган спрыгнул на землю. Элизабет смирила свой гнев, опасаясь, что ее могут услышать. Она хотела было отвергнуть его помощь, но Морган высадил ее из экипажа и взял под руку.
— Отпустите меня, — потребовала она, как только они вошли в дом.
— Мы еще не договорили, — объявил он и, сжав как клещами ее руку, повлек за собой в библиотеку.
Элизабет что-то сердито бормотала: за всю свою жизнь она не встречала подобной наглости! Появился Симмонс.
— Сэр, — начал он, — я хочу вам сказать, что ваш…
— Потом, Симмонс.
Он ввел Элизабет в библиотеку и плотно закрыл дверь. Элизабет вырвала руку и повернулась к нему лицом. Уголком глаза она заметила какое-то движение, но прежде чем успела что-либо сказать, комната огласилась громким мужским смехом.
— Слушай, Морган, да у тебя отличный бренди, жаль, что ты не пьешь.
Далее все происходило как во сне. С ленивой грацией из кресла у камина поднялась мужская фигура. Элизабет в немом ужасе застыла на месте, не веря своим глазам.
Боже мой, это Натаниель!
Глава 11
Трудно сказать, кто из них был сильнее потрясен: она или Натаниель.
Его улыбка угасла, и воцарилась гнетущая тишина. Морган первым ее нарушил:
— Вижу, Натаниель, ты чувствуешь себя как дома. — Он быстро взял Элизабет за руку. — Хочу представить тебе мою жену, прежде леди Элизабет Стентон, единственную дочь графа Честера. Извини, я забыл… Вы ведь, кажется, знакомы?
Элизабет видела, как смешался Натаниель; он потряс головой, словно отгоняя наваждение.
— Элизабет, — начал он охрипшим голосом, — какими судьбами вы…
— Она приехала сюда уже почти два месяца назад, — холодным тоном пояснил Морган. — Но откуда тебе знать.
Взор Натаниеля все еще был прикован к Элизабет; наконец он поставил на стол бокал с бренди и протянул к ней руку.
— Элизабет, — начал он умоляюще, — скажите мне, что я ослышался. Скажите, что все это сон!
— Я… мы… — запинаясь, произнесла Элизабет, — это правда. Мы поженились две недели назад.
— Как вы могли, Элизабет? Черт побери, как вы посмели?
Обида в голосе Натаниеля заставила ее содрогнуться, она чуть не бросилась к нему, но Морган положил ей руку на талию и решительно притянул к себе. Его объятие было крепче железных оков. Элизабет собралась заговорить, но Морган ее опередил.
— Мы с Элизабет муж и жена, Натаниель, и ничто на свете не может этого изменить.
Лицо Натаниеля мгновенно переменилось, в глазах вспыхнула ярость, и он, не сдерживаясь, выкрикнул:
— Не лезь не в свое дело, Морган! Тебе вообще лучше отсюда убраться, я хочу поговорить с Элизабет наедине.
— Нет. — Морган произнес одно-единственное слово, но угроза, прозвучавшая в нем, была весьма реальной.
Атмосфера накалилась до предела, и Натаниель набросился на брата:
— Проклятие, Морган, мы с Элизабет будем решать…
— Поздно, Натаниель. Натаниель сжал кулаки.
— Ты подлец, — прошипел он. — Я встретил ее раньше тебя. Она моя! Она здесь из-за меня, и я имею полное право…
— У тебя нет никаких прав. И она не твоя. Видишь ли, мне все хорошо известно. Известно, как ты представлялся богатым владельцем верфей в Бостоне и собственником особняка на Бикон Хилл. Удивительно, как легко ты выдавал себя за другого. Знаю, что ты очаровал Элизабет и сделал ей предложение, не имея серьезных намерений.
Натаниель и не собирался оправдываться, хотя предательская краска залила его лицо; он в бешенстве смотрел на брата.
— Но это в прошлом, — продолжал Морган, — а теперь Элизабет моя жена, и все, что касается ее, касается и меня. Извини нас, но мы утомились за день. К тому же, надеюсь, ты понимаешь, — Морган не удержался от довольной улыбки, — нам не терпится уединиться.
Элизабет была в полном отчаянии. Тем временем Морган схватил ее за локоть, почти силой вывел из комнаты и заставил подняться вверх по лестнице. Только у дверей спальни Элизабет удалось освободиться.
— Вы вели себя непростительно грубо! — обвинила она Моргана.
— Он сам найдет парадную дверь. Элизабет задыхалась от возмущения. Чем бы это ни кончилось, она должна высказать Моргану все, что она о нем думает.
— Вы специально дразнили его!
Морган не отвечал. Молча он открыл дверь ее комнаты и пропустил ее вперед.
— Вы могли быть хотя бы вежливым! — не унималась Элизабет.
Морган изнутри затворил дверь и прислонился к ней спиной, скрестив руки на груди и хладнокровно созерцая Элизабет.
— Очень сожалею, что мои манеры вас огорчили, милая леди. — Он особо подчеркнул последнее слово. — Но известно ли вам, зачем мой брат удостоил нас сегодня своим посещением?
— А вам известно?
— Уверяю, не для того, чтобы повидаться со мной. Кстати, вы сами могли в этом убедиться.
Морган был прав. Отношения между братьями по неизвестной ей причине были до крайности натянутыми. Элизабет подошла к зеркалу над. комодом и попыталась расстегнуть замочек жемчужного ожерелья.
— Возможно, он хотел о чем-то с вами посоветоваться, — заметила она.
Морган остановился за спиной Элизабет и заговорил, обращаясь к ее отражению в зеркале.
— Поверьте мне, Элизабет, это не так. — В его голосе не было сомнения. — У Натаниеля всегда одна цель.
Элизабет никак не могла справиться с замочком.
— И какова же его цель, позвольте вас спросить?
Неожиданно она почувствовала его пальцы у себя на шее; некоторое время они возились там с замочком, иногда слегка касаясь ее кожи. Элизабет задержала дыхание.
— Какова его цель? Ясное дело, деньги. Морган наконец справился с замочком и положил жемчуг на комод.
Только тогда Элизабет поняла, что почти не дышит. Присутствие Моргана на таком близком расстоянии ускоряло биение ее пульса и раздражало нервы. Она поспешно отступила на шаг, чтобы их разделяло хоть какое-то пространство.
— Прискорбно, что вы такого низкого мнения о родном брате, — упорствовала она.
— Вы сказали — «прискорбно»? Что ж, это весьма подходящее слово, когда речь идет о Натаниеле. — Смех Моргана был невеселым. — Придет время, и вы поймете, что я имею в виду.
— Почему вы его не любите? — не отступала Элизабет.
