Элизабет Лоуэлл - Только моя
Джессика была слишком взволнована, чтобы спорить. Она схватила мыло и стала энергично тереть им мощные мышцы бедра Вулфа. Затем, помимо ее воли, руки Джессики предательски соскользнули, чтобы ладонью ощутить его кожу.
— Ополосни, — сказала она низким, сдавленным голосом.
Нога снова исчезла под водой. Пена закружилась и уплыла. Прежде чем Вулф успел высказать какие-то новые просьбы, Джессика вскочила на ноги и быстро вышла из комнаты, бормоча, что нужно проверить, не согрелась ли вода…
Затаенный, горячий взгляд преследовал Джессику, пока она не скрылась из виду. Он с неохотой выловил губку и завершил купание, сознавая, что он подразнил Джессику настолько, насколько это было возможно… в тот момент.
Когда вода для Джессики согрелась и она тихонько вошла в спальню, ее сердце билось уже поспокойнее, и она не испытывала более неприятных ощущений под ложечкой. Сквозь опущенные ресницы она наблюдала, как Вулф заткнул деревянной пробкой отверстие для слива воды из ванны, которое было проделано в кирпичном полу.
Джессика любовалась игрой его мускулов, когда он бадью за бадьей выливал горячую воду в ванну, а затем накачал насосом и принес холодной воды. Он был виден во всей своей элегантной силе, поскольку на нем не было ничего, кроме полотенца, которое он использовал в качестве набедренной повязки. Это импровизированное одеяние эффектно оттеняло его бронзовую кожу.
Вскоре у нее вновь появилось уже знакомое и все усиливающееся ощущение, будто она проглотила золотых бабочек. По этой причине руки не слушались ее, когда она начала расстегивать платье на спине. Хуже того, руки едва сгибались. Мышцы были перенапряжены после многочасовой стирки и мытья полов и потеряли эластичность.
Издав короткий приглушенный стон, она подцепила пальцами платье сзади возле шеи и потянула его. Несколько пуговиц отлетели и бесшумно раскатились по толстому шерстяному половику у кровати.
Теплые, сильные пальцы легли на руки. Джессики. Вулф начал расстегивать платье в тишине, которая все сгущалась по мере того, как пуговицы одна за одной освобождались от петель. Наконец, ничто более, кроме длинных рукавов, не удерживало платье. Тонкий, отделанный кружевами шелковый лифчик Джессики скорее подчеркивал, чем скрывал белизну кожи.
— Спасибо, — сказала Джессика, не дыша. — Теперь я сама справлюсь.
— Ты не хочешь, чтобы я помыл тебя?
— Нет-нет, этого не требуется, благодарю тебя, — она торопливо нанизывала слова, словно боясь возникновения паузы.
Вулф провел пальцем по всей длине ее позвоночника.
— Ты в этом уверена?
Трепет пробежал по ее телу от этого прикосновения.
— Да!
Палец Вулфа снова коснулся ее позвоночника.
— «Да» означает, что ты хочешь, чтобы тебя помыли?
Джессика почувствовала появление уже знакомого ощущения под ложечкой.
— Нет, я могу это сделать сама.
— Если передумаешь, позови меня.
Как только дверь за Вулфом закрылась, она перевела дух и стала с поспешностью снимать с себя одежду. С флаконом ароматного розового масла в одной руке и губкой в другой она вошла в ванну.
Сладостная дрожь пробежала по ее телу, когда она погрузилась в теплую воду. Эта дрожь была сродни той, которую она почувствовала, когда Вулф медленно провел пальцем по ее позвоночнику. Воспоминание об этом прикосновении подействовало на нее столь же расслабляюще, как и оно само. Она окунула голову в воду, чтобы смочить волосы перед намыливанием.
К тому времени, когда Джессика ополоснулась и начала второй раз намыливать волосы, непроизвольное сокращение мышц ее рук переросло в нечто более тревожное. Приподнятые руки свело. Несмотря на все усилия, она не могла ни поднять, ни выпрямить их.
По лицу у нее стекало мыло, попадая в глаза, а ее руки были совершенно беспомощны.
— Вулф! — крикнула Джессика. — У меня что-го случилось с руками.
Боясь открыть глаза, чтобы в них не попало мыло, она не знала, вошел ли уже Вулф в комнату, пока не почувствовала, что теплая ткань стирает мыло с лица. Она удивленно вздрогнула.
— Спокойно, Джесси, — сказал Вулф. — Я не сделаю тебе больно.
— Я знаю. Ты просто удивил меня… Ты знаешь, Вулф, я не могу поднять руки…
— Да, я вижу, — перебил он ее.
Он легонько провел ладонями по ее рукам и обнаружил, что мышцы под ее гладкой кожей собрались в твердые узлы.
— Так больно? — спросил он.
Джессика покачала головой.
— В общем нет. Я думаю, мышцы просто взяли себе выходной. Такая же вещь случилась однажды у меня с ногами, когда я пыталась перепрыгнуть через ручей, как это сделал ты. Помнишь?
Рот Вулфа тронула улыбка.
— И сколько раз ты пыталась это сделать?
— Не знаю. Я все утро бегала и прыгала.
— И приземлялась в воду.
— И приземлялась в воду, — согласилась она, вздохнув. — Меня сердило, что ты можешь перелетать через ручей сколько угодно, а я не могу сделать это хотя бы один раз.
— Ты никогда мне об этом не рассказывала.
— Я была слишком гордой.
— Как была слишком гордой сегодня, не желая признаться, что больше не в состоянии работать.
Джессика промолчала.
— Сперва я постараюсь убрать мыло с лица, — сказал Вулф. — Твои руки подождут. Откинь голову назад и не открывай глаза.
Нежность в голосе Вулфа соперничала с нежностью его пальцев, снимавших мыло с волос Джессики, поддерживавших ее затылок.
— Нет-нет, пока не открывай глаза. Я еще не смыл мыло.
Джессика услышала, как он полоскал кусок ткани, почувствовала, как вода стекает по груди, и вспыхнула, вспомнив о своей наготе. Теплая влага приятно омывала закрытые глаза, щеки, шею.
Вулф смотрел на каждую каплю со все большей завистью. Ему хотелось быть так же близко к Джессике, так же беспрепятственно касаться ее кожи.
И в то же время это было полным идиотизмом — так тянуться к ней.
— Глаза не щиплет?
— Нет, — ответила Джессика неуверенно, удивившись некоторой суровости в его голосе.
— Не открывай их, пока я полностью не промою волосы.
— Не надо, я могу…
— Ни черта ты не можешь, — перебил он ее нетерпеливо. — У тебя мышцы свело судорогой… Набери воздуха.
Джессика едва успела это сделать, как он окунул ее голову в теплую воду. Не в пример Вулфу, она могла почти полностью распрямиться в узкой ванне.
Действуя быстро, Вулф удалил пену и прополоскал длинные огненные пряди. Лишь после этого он приподнял ее голову над поверхностью воды.
— Вот теперь хорошо.
Джессика хотела убрать упавший случайно на глаза локон, но руки все так же не слушались ее. Во время следующей попытки розовые соски оказались над водой. Почувствовав прохладу комнатного воздуха, они мгновенно стали твердыми.
