Гэлен Фоули - Грешный и опасный
— Думаю, что стоит.
— У меня много вопросов.
— У меня тоже.
— Правда?
Он кивнул, готовясь к сложной шахматной партии.
— Вы можете кому-то дать знать, что вы в безопасности?
— Нет. У меня никого нет. — Она покачала головой и вздернула подбородок. Не хватало еще, чтобы он ее жалел!
— Но должен же быть кто-то…
— Никого, — резко перебила она. — И я хочу знать, что сказал Питер Дойл.
Она вызывающе смотрела ему в глаза. Он понял, что она снова выпустила колючки и не собирается отступать.
— Я была права? — настаивала она. — Они продают женщин богатым негодяям?
— Нет.
Кейт прищурилась:
— Уверены?
— Совершенно. Вы единственная, кого похитили.
Она нахмурилась и медленно отвела глаза.
— Но… но это означает… что я стала мишенью их преступных планов.
— Да.
В ее глазах засветилась тревога.
— Но почему?
— А это вы мне скажите.
— То есть как? — недоуменно пробормотала она.
Он помедлил, прежде чем зайти с другой стороны.
— Питер Дойл, похоже, считает, что это каким-то образом связано с вашим отцом.
— Но это невозможно! — ахнула она. — Мой отец мертв. Вот уже десять лет как мертв!
— Вы точно это знаете?
— Разумеется. Что за странный вопрос!
— Не обидитесь, если я спрошу, как он умер?
— В море. Он был капитаном торгового судна. И возвращался из Индии. Его судно попало в ужасный шторм. Недалеко от мыса Горн. Почему вы так на меня смотрите?
— Как именно? — спокойно спросил он.
— Словно считаете, что я лгу.
Он откинулся на спинку стула и сложил руки.
— Скажите мне кое-что. Что вы думаете о заявлении Питера Дойла, будто ваша фамилия — Фокс?
Нахмуренные брови разгладились. Глаза стали огромными и очень печальными.
Он не мог не заметить, что она не попыталась скрыть свои эмоции. Все было написано у нее на лице, но ни один агент прометеанцев никогда этого не допустит.
Кроме того, не бывает таких хороших актрис, особенно после трех бокалов вина.
Тем временем Кейт, избегая его пристального взгляда, продолжала молчать.
— Хорошо, — наконец прошептала она едва слышно. — Д-думаю, я должна кое-что вам сказать.
Роэн мгновенно преобразился, забыв о своем желании. Стоик до мозга костей, он старался не выказывать своей реакции, хотя ее признание было подобно удару в живот.
— Я слушаю.
— Но имеет ли это какой-то смысл? Детское воспоминание…
— Продолжайте, — попросил он.
— Не знаю, с чего начать. Вряд ли вам захочется выслушать всю историю моей жизни.
— Именно этого я и хочу.
Он поставил локти на стол и подпер ладонями лицо.
— Я все очень смутно помню, потому что была тогда пятилетней девочкой. После смерти матери меня отослали жить на берег. Погодите… начну сначала. Мой отец, как я уже говорила, был капитаном торгового судна.
— И звали его?
— Майкл Мэдсен.
Пит сказал, что Мэдсен — имя, которое взял Фокс.
— Я родилась на море. Первые годы мы жили на борту папиного фрегата. Наш плавучий дом. Мы и команда жили одной большой семьей. Корабль был всем моим миром.
— Красочное было у вас детство.
— Да. Полагаю, что так. Но это еще не все. — Она задумчиво улыбнулась. — История моих родителей была самой романтичной на свете.
— Правда? Расскажите!
— Моя мать была французской эмигранткой, дочерью графа, бежавшей от Французской революции.
— Вам известно его имя? — спросил он и затаил дыхание.
— Конечно, хотя я его не знала. Граф Дюмарин.
Он мог бы поклясться, что почувствовал, как стонут и содрогаются камни замка при упоминании проклятого имени. И едва скрыл изумление, когда его подозрения подтвердились. Да она и не пыталась ничего скрывать.
— Что-то не так? Вам не нравится, что я наполовину француженка? — встрепенулась она. — Конечно, я знаю предрассудки чистокровных англичан. Но уверяю, ваша светлость, мои родственники не были якобитами. Мой дед был роялистом и личным другом короля.
— Поверьте, Кейт, я ничего не имею против Франции или французов. У них есть свои сильные и слабые стороны, как и у нас. И всякой другой нации на земном шаре. Вы когда-нибудь были там? Во Франции? На родине вашей матушки?
— Я никогда нигде не была. И вела самую скучную жизнь, которую вы только можете представить. В детстве я путешествовала по всему миру со своими родителями. Но с тех пор как перебралась в коттедж в Дартмуре, мой опекун, старый Чарли, заставлял меня жить посреди пустыни чертовым отшельником. Не хотел даже повезти меня в Лондон или в какое-то местечко поинтереснее. Он умер года полтора назад. И тогда я думала, что проживу сама, но… — Она покачала головой и тихо всхлипнула.
— Но — что?
— Я никого не знаю. Не знаю, как жить среди людей. Слишком напугана. Не пойму, как, когда и почему старый Чарли умудрился превратить меня в такую трусиху.
— Вы можете быть кем угодно, но только не трусихой, — заверил Роэн.
— Не знаю… похищение вырвало меня из уютного гнездышка… полагаю, это звучит странно… — Она цинично рассмеялась. — Но говорят, ничего не случается без причины.
— Чего вы боялись? — пробормотал он.
Она пожала плечами.
— Сама не знаю. Чарли всегда вбивал мне в голову, что окружающий мир слишком опасен. Что людям нельзя доверять. И это оказалось правдой. Ну… если не считать вас, — осторожно добавила она.
Он слегка улыбнулся, гадая, что, если скромный уединенный коттедж, фальшивое имя и усилия опекуна удержать девушку дома — меры, предпринятые Джералдом Фоксом, чтобы спрятать дочь от прометеанцев!
— Но я рассказывала вам о маме, — снова начала Кейт.
— Да, пожалуйста, продолжайте.
— Когда разразилась Французская революция, мама все еще училась в монастырской школе и готовилась к дебюту. Она жила такой уединенной жизнью, что оказалась не готовой к хаосу, разразившемуся в стране. Вскоре мой дед, ее отец, решил, что для нее небезопасно оставаться в стране, и договорился переправить ее в Америку. Наши родственники жили во Вье-Карре, французском квартале Нового Орлеана.
Все сходится. Но поразительно, что она так с ним откровенна! Все, что она говорила, совпадает с тем, что знал Роэн о деле Дюмарина. А это означает, что она не лжет. По крайней мере пока.
Он кивком попросил ее продолжать.
— Мой дед нанял капитана Мэдсена, чтобы доставить его дочь в Новый Орлеан, — сказала она с ностальгической улыбкой. — У папы был очень быстроходный фрегат. Кроме того, отец раньше служил в королевском флоте, так что, если бы на судно напали, он смог бы дать отпор пиратам.
