Карен Хокинс - Лэрд, который меня любил
— Ну что, МакЛин? Вы решились? Задания берём из мифа. По три каждому, выбирает противник. И не разрешается участие других гостей.
При виде её, такой элегантной и такой чертовски соблазнительной, он не мог оставаться равнодушным и был удивлён своему порыву согласиться на всё, чего она хочет, и даже больше. Проклятье, что это со мной такое? Я же не сопливый щенок, которого может обвести вокруг пальца крошка, такая молоденькая, что с трудом верится, что она уже закончила школу!
Он положил книжку на стол:
— Я не играю в такие дурацкие игры; найдём что — нибудь другое, более привычное.
Она посмотрела на него с жалостью:
— Может быть, вы и правы. Вы слишком зрелый, чтобы пускаться в такие весёлые и забавные предприятия. Полагаю, что мужчины вашего возраста должны постоянно печься о своём достоинстве.
Мужчина вашего возраста? Она думает, он слишком стар? Слишком стар, чтоб участвовать в таких дурацких играх; слишком стар, чтобы выполнять её задания. Слишком стар для неё. У него не дрогнул ни один мускул, но в знак протеста у него зашумела кровь, а снаружи эхом откликнулась буря.
Самое противное заключалось в том, что она просто вернула ему его же слова, когда он говорил ей, что она недостаточно зрелая, чтобы заинтересовать настоящего мужчину. Она ловко поменяла их ролями.
Александр хлопнул руками по столу.
Она подскочила, краска прилила к лицу, рот приоткрылся.
Он наклонился вперёд:
— Я согласен.
В течение долгой секунды она просто смотрела на него, затем в глазах появилось довольное выражение. Она шагнула к столу — так грациозно, что даже больно было смотреть, — положила руки на противоположный край и тоже наклонилась вперёд, оказавшись на мучительно близком расстоянии.
— Итак, по рукам, МакЛин. Выберем по три лучших?
Они стояли в воинственных позах, лицом к лицу над гладкой дубовой поверхностью. Его первым порывом было перегнуться через стол, схватить её за талию и перетащить на свою сторону. Потом он овладел бы её свежестью, припечатал бы своим поцелуем и показал бы ей, на что он способен в его — то возрасте.
Но в последний раз всё так криво и пошло. Она его спровоцировала, а он, подобно большинству зелёных юнцов, поддался. На этот раз не он останется задыхаться от желания. На этот раз это будет она.
Он наклонился ещё ближе, пока его губы не оказались всего в паре сантиметров от её. Её тёплые карие глаза казались почти прозрачными, безупречная кожа — шелковистой.
— Я готов к любому испытанию, которое вы отважитесь назвать.
— Любому?
Он оглядел её наглым взглядом. Они были так близко друг от друга, что он ощущал тепло, исходившее от её кремовой кожи.
— Я приму ваши условия, но подумайте вот о чём: в случае своего проигрыша я рискую своей свободой, которую вы, как вы только что признались, можете у меня забрать, если у вас будет настроение. Поэтому в случае моего выигрыша, я хочу от вас большего, чем просто завалиться ко мне в постель.
Её взгляд стал настороженным:
— Большее — это что?
Он ухмыльнулся, различив в её голосе беспокойство:
— Если я выиграю, тогда вы не только ляжете ко мне в постель, вы станете моей любовницей на целые две недели — и сделаете это перед всем миром.
Он видел, как на её нежной шее панически запульсировала жилка. Она пыталась сглотнуть, но ей это не удавалось. Наконец, она смогла сипло вымолвить:
— Идёт.
— Когда я скажу «идёт», вы пожалеете, что вообще положили на меня глаз.
Она вздёрнула подбородок и прошептала с таким искренним сожалением, что от веселья не осталось и следа:
— Для этого слишком поздно, милорд. Слишком поздно.
Она развернулась на каблуках и пошла к выходу, покачивая бёдрами.
Открыла дверь, потом посмотрела назад:
— Мы обсудим детали завтра, после завтрака. Так у нас будет время обдумать первое задание.
Он кивнул, не рискуя говорить, настолько его тело было объято пламенем. С чувством глубокого облегчения, смешанного с досадой, он смотрел, как она выскользнула из комнаты и скрылась из виду.
Александр отвернулся и склонился над столом, сграбастав свой стакан. Он сделал большой глоток, затем второй. Это было кощунством — так пить хороший порто, но ему было плевать. Всего через неделю, максимум две, Кейтлин будет в его полном распоряжении. Она будет его, в его постели.
Он улыбнулся, предвкушая свою победу. Он нарядит её в скандальные одежды, которые продемонстрируют всем и каждому её восхитительную фигуру. Он будет возить её по Лондону, поместит её в свой высокий фаэтон и провезёт вниз по Сент — Джеймс Стрит мимо эркера мужского клуба «Уайт-с», чего добропорядочная леди никогда бы не сделала. Затем он сопроводит её в парк «Воксхолл — Гарденз», где заставит сесть напоказ рядом с другими любовницами. Он унизит её по полной программе, и не будет ей спасения в последнюю минуту в виде сестры, брата или кого — нибудь ещё.
На две недели она станет его и будет делать то, что он пожелает, и в кровати и вне нее. И, ах, какое же удовольствие он от этого получит!
Из холла донёсся голос Дервиштона, громко приветствовавший Кейтлин, присоединившуюся к остальным в ожидании ужина.
Александр допил остатки порто и покинул библиотеку. Скоро он возьмёт реванш, а Кейтлин Хёрст получит такой урок смирения, какой она не забудет никогда.
Глава 7
Всегда деритесь по правилам. Кто дерётся нечестно, обнаружит на руках своих грязь, что позволит врагам его всякий раз выскальзывать из рук.
Александр машинально потянулся за полотенцем.
— Ты узнал что — нибудь новое о мисс Хёрст?
— О да, — МакКреди положил в руки Александра свежее полотенце и подождал, пока тот высушит лицо. — На самом деле я обнаружил несколько вещей о молодой леди. Лорд Фолкленд планирует устроить ей сюрприз после завтрака в виде пикника. Он узнал от служанки молодой леди, что мисс Хёрст особенно неравнодушна к жареной говядине и клубнике, и теперь повар как полоумный пытается раздобыть ягод.
Александр вернул влажное полотенце слуге.
— Идиот. Что — нибудь ещё?
— Мисс Хёрст, судя по всему, равнодушна к переписке. Она начала как минимум 4 послания домой, но ни одно из них так и не закончила.
Александр тоже не любил писать письма. А вот чтение — это совершенно другое дело. Он редко покидал дом, не взяв с собой хорошую книгу. Он вспомнил, как вчера Кейтлин перелистывала книжку в кожаном переплёте, с какой отрадой и фамильярностью она это делала; всё указывало на то, что она привыкла жить в окружении книг. Она, несомненно, была читательницей.
