Филиппа Грегори - Земля надежды
— Хочу много фруктовых деревьев. Мы с королем будем приезжать сюда в середине лета, спасаться от шума и суеты двора, будем есть фрукты со своих деревьев, пить вино из своего винограда и есть дыни с…
Она замолчала.
— С грядок, — сказал король. — Они ведь растут на г…грядках, Традескант?
— Да, ваше величество, — сказал Джон. — Мой отец научился выращивать вкусные и спелые дыни, когда работал на сэра Генри Вуттона в Кентербери, и научил меня. Здесь я смогу выращивать для вас дыни и все виды фруктов.
— И красивые цветы, — добавила королева. — Белые и голубые цветы в регулярном саду.
Джон поклонился в знак согласия, стараясь спрятать лицо. Белые и голубые цвета были цветами Девы Марии. Королева просила сделать ей католический сад почти что в самом Лондоне, когда город был на грани восстания.
— Нам нужно обзавестись местом, где мы сможем укрыться в эти смутные времена, — сказал король. — Маленький потаенный сад, Традескант. Место, где мы могли бы б…быть самими собой.
Королева, аккуратно подбирая шелковые юбки, чтобы не запачкаться о мокрую землю, отошла в сторонку, чтобы осмотреть заброшенный ручей.
— Я понимаю, — сказал Джон. — Ваше величество, вы собираетесь жить здесь только летом? Мне бы нужно это знать. Если вас не будет здесь осенью, значит, мне не нужно будет высаживать растения для этого времени года.
— Да, — сказал король. — Это будет летний д…дворец.
Джон кивнул в ожидании последующих распоряжений.
— Мне будет приятно подарить ей с…симпатичный небольшой домик, который принадлежал бы только ей, — сказал король, наблюдая за королевой, стоявшей в дальнем конце маленький террасы. — Мне предстоит заняться очень важным делом — я должен защитить корону от необузданных и порочных людей, которые рады были бы свергнуть меня. Я должен защитить корону от левеллеров, с…с…сектантов и индепендентов, которые хотят порвать узы, соединяющие страну воедино. И всем этим должен заниматься я. Только я могу защитить страну от немногих безумцев. Чего бы это мне ни стоило, я должен сделать это.
Джон знал, что не нужно ничего говорить, но в голосе короля звучала такая странная смесь уверенности и откровенной аффектации, что он не мог промолчать.
— Вы уверены, что вам необходимо все это делать? — тихо сказал он. — Я знаком с несколькими сектантами, они очень тихие люди, им ничего не нужно от Церкви, только возможность молиться по-своему. И уж совершенно точно, что никто в нашей стране не хочет причинить вред вам, или королеве, или принцам.
Карл выглядел трагично.
— Нет, х…хотят, — просто сказал он. — Они заходят все дальше и дальше, не думая о стране. Они хотят урезать мои права, пока я не превращусь в незначительного принца, вроде венецианского дожа, или в орудие в руках парламента. Они хотят, чтобы власть, которую мне передал отец, а ему передала его тетя, превратилась в ничто. Когда наша страна была по-настоящему великой? При короле Генрихе, королеве Елизавете и моем отце, короле Иакове. Но они этого не помнят. Они не хотят помнить. Я должен бороться с ними, как с изменниками. Это в…война не на жизнь, а на смерть.
Королева услышала повышенный голос супруга и поспешила присоединиться к ним.
— В чем дело, муж мой? — спросила она.
Король повернулся к жене, и Традескант обрадовался, что она подошла, чтобы успокоить короля.
— Я говорил, что эти ненормальные в парламенте не успокоятся, пока не разрушат мою церковь и мою власть.
Джон ждал, что королева утешит его, скажет, что ничего дурного против него не замышляется. Он надеялся, она напомнит королю, что король и королева, которыми он так восхищался — его отец Иаков и двоюродная бабка Елизавета, — всю свою жизнь плели сложные нити компромиссов и добивались соглашения.
Оба они имели дело с сильными парламентами, и оба употребляли всю свою власть, все свое обаяние на то, чтобы обратить споры в свою пользу, разделяя оппозицию и соблазняя своих врагов. И ни тот, ни другая не встали бы в оппозицию, силой пытаясь переломить баланс власти в стране. Они выжидали бы, а потом разрушили бы силы врагов.
— Мы должны уничтожить их, — категорично заявила королева. — Прежде чем они уничтожат нас и страну. Мы должны захватить контроль над парламентом, армией и церковью, а потом удержать его. И мы не пойдем ни на какие компромиссы, так ведь, любовь моя? И ты никогда и ни в чем не уступишь!
Он взял ее руку и поцеловал, как будто королева дала ему самый мудрый и взвешенный совет.
— Вот видишь, какие у меня советчики! — с улыбкой сказал он Традесканту. — Видишь, какая она умница и какая непреклонная. Достойная наследница королевы Елизаветы! Женщина, которая могла бы снова победить испанскую Армаду.
— Но мы говорим не об испанцах, — заметил Джон.
В голове у него звучал голос Эстер, приказывающей ему замолчать, но он все-таки рискнул и продолжил:
— Мы говорим об англичанах, следующих голосу своей совести. Это ваши подданные, а не иностранные враги.
— Они — изменники, — с яростью промолвила королева. — И поэтому они хуже испанцев, которые, может быть, и враги нам, зато верны своему королю. А изменник хуже бешеной собаки. Его нужно уничтожать, не раздумывая.
Король кивнул.
— Мне ж…жаль, садовник Традескант, что ты симпатизируешь им.
Невзирая на легкое заикание, слова прозвучали в высшей степени угрожающе.
— Я просто надеюсь на мир и на то, что все добрые люди могут надеяться на мир, — пробормотал Джон.
Королева посмотрела на него, обуянная внезапным подозрением.
— Ты — мой слуга, — сказала она категорично. — Не может быть никаких сомнений, на чьей ты стороне.
Джон попытался улыбнуться.
— Не знал, что нужно выбирать чью-то сторону.
— И тем не менее, — жестко сказал король. — Конечно, мы выбираем, на чьей мы стороне. Много лег я платил тебе деньги, и ты работал в моем доме или в доме моего дорогого герцога, когда был еще совсем мальчишкой. И твой отец всю жизнь работал у моих советников и слуг и у советников и слуг моего отца. Ты ел наш хлеб с того самого времени, как тебя отлучили от груди. Так на чьей ты стороне?
У Джона перехватило горло. Он сглотнул, чтобы стало легче дышать.
— Я за процветание родины, за мир, за то, чтобы вы владели всем, что принадлежит вам, ваше величество, — сказал он.
— Всем, что всегда принадлежало мне, — подсказал король.
— Конечно, — согласился Джон.
Королева неожиданно улыбнулась.
— Но ведь это же мой дорогой садовник Традескант! — беспечно сказала она. — Конечно, он за нас. Ты же первым бросишься в битву со своей маленькой мотыжкой?
