Бетина Крэн - Последний холостяк
– А где ваши настоящие родственники? – спросил Ремингтон, сверля ее испытующим взглядом.
Она нервно повела плечами и промолвила севшим голосом:
– Родители скончались уже много лет назад, из близких же родственников жив только брат моего отца, герцог Уэнтуорт. Но мы с ним не виделись с тех пор, как я вышла за сэра Джеффри. – Непослушный локон упал ей на лицо, она поспешно убрала его со лба и потупила взор, слегка покраснев.
– Следовательно, ваш дед – герцог Уэнтуорт? – задумчиво произнес Ремингтон, рассматривая золотистый завиток волос, упрямо выбившийся из-за ее ушка. Внезапно он приблизился к ней вплотную – она испуганно отпрянула и уперлась спиной в тяжелый ковер, преграждавший ей путь к дальнейшему отступлению, словно стена. Антония вытянула руки, как бы желая оттолкнуть графа, и пропищала:
– Что вы себе позволяете, ваше сиятельство!
– Называйте меня просто Ремингтон, – сказал интимным баритоном он, рыская по ее плечам и бюсту плотоядным взглядом и тяжело дыша, отчего в груди у нее возникло томление.
– Вы… Право же, сэр, вы… – Антония смолкла, не осмелившись произнести то, что вертелось у нее на кончике языка: что он восхитительно мужественный и крепкий и что с самого утра она мечтает лишь о том, чтобы обнять и поцеловать его, растаять от жара его мускулистого тела, сжать ладонями его бока и…
Тут ее внезапно осенило.
– На вас нет корсета, – сказала она с укором, переходя в наступление.
– Мне в нем трудно дышать, – выдохнул он.
– В этом-то и соль всей затеи! – возразила она.
– Какая вы, оказывается, проказница! – Граф обнял ее за талию и стал ощупывать. – Но вы тоже без корсета! – с шутливым негодованием воскликнул он, словно бы ненароком дотрагиваясь до нее. – Дама, не носящая корсета, провоцирует мужчину задаться вопросом, какие еще легкомысленные вольности она способна себе позволить и не скрываются ли под ее платьем другие пикантные сюрпризы.
– Право же, ваше сиятельство, это уж слишком… – Она томно повела плечами и закрыла глаза, оставив рот слегка открытым, как бы готовым для поцелуя.
Граф продолжал поглаживать ей спину и пожирать жадным взглядом ее лицо. Антония тихонько охнула, не в силах противиться такому решительному мужскому напору, и сомлела, ощутив головокружение. Пальцы Ремингтона готовы были прорвать материю и проникнуть в сокровенные ложбины ее трепещущего тела. Она плотнее прижалась к нему бедрами и животом, впившись ногтями в плечи, и задышала чаще, борясь с желанием пощупать запретный плод, поразивший ее своей завораживающей мощью и твердостью.
Ремингтон склонился еще ниже, леди Антония открыла глаза и вздрогнула, пораженная суровой красотой его резко очерченного лица. Острые скулы, мощный подбородок, высокий лоб и прямой нос идеально гармонировали с прочими частями его мужественного облика и приводили смотревшую на него Антонию в гипнотический транс. Антония затаила дыхание, боясь разрушить очарование этого волшебного мига, и в следующую секунду почувствовала, что во все клеточки ее тела проникает приятный жар. Восторг, охвативший Антонию в этот момент, затмил рассудок, и она целиком отдалась упоительному поцелую. Ремингтон творил с ее губами такие неописуемые чудеса, что она застонала и обняла его за талию, желая слиться с ним в одно целое. Он глухо зарычал и просунул язык ей в рот, да так резко и глубоко, что моментально всколыхнулась ее дремавшая доселе глубинная чувственность. Ей почудилось, что кончик языка достиг ее женской сущности, разбередив чувства, которых она сама боялась…
– Лимонад, ваше сиятельство! – раздался звонкий возглас Элинор со стороны кухни, окна которой выходили во двор, и фаф отпрянул. Открыв глаза, Антония смотрела, все еще находясь в оцепенении, как он пятился от нее, побагровевший и взлохмаченный.
Элинор вышла во двор, держа в руках поднос с бокалами, наполненными прохладительными напитками, и бодро вскричала, завидев голову Ремингтона из-за ковра:
– Так вот вы где, милорд! И вы здесь, леди Антония! Как это мило. Вам тоже не помешает немного освежиться.
Антония притворилась, что разглядывает ковер, и хрипло ответила, что вышла во двор лишь на минутку, чтобы проверить, насколько успешно работает Ремингтон.
– Не давайте ему расслабляться, Элинор, – добавила она. – Помните, что от безделья рождаются греховные помыслы!
С этими словами она поспешно ушла со двора, готовая провалиться от стыда сквозь землю. Губы Антонии пылали от греховного поцелуя, запечатленного на них коварным искусителем, задавшимся целью сбить ее с праведного пути, сердце бешено стучало, а колени дрожали. Она прислонилась спиной к стене коридора и мысленно обратилась к Богу с просьбой уберечь ее от козней Ремингтона Карра, умудрившегося лишить ее рассудка и превратить в безмозглую похотливую тварь, жаждущую все новых и новых жарких лобзаний, тесных объятий и страстных ласк. Ах, как низко, однако, она пала! От роковой черты лишь один шаг. И не появись в этот момент во дворе Элинор с подносом в руках, этот плотоядный дикарь увлек бы ее в адскую бездну страсти.
Придя в себя, леди Антония прошла в малую гостиную, схватила рукоделие, уселась в кресле возле окна и начала вязать. Но, заняв вязальными спицами руки, она не могла обуздать мысли: подобно диким скакунам они стремительно унесли ее в красочный мир воспоминаний. Не прошло и минуты, как тело ее вновь запылало, а дыхание участилось. Ей мнилось, что руки Ремингтона касаются ее бедер и талии, а в низ живота упирается нечто объемистое и твердое, но не край корсета. Антония заерзала в кресле, судорожно вздохнула и приказала себе не драматизировать ситуацию, а попытаться найти в ней обнадеживающие моменты.
Ведь в конце концов она добилась определенного успеха в приручении своего заносчивого оппонента. Он уже не огрызался на каждое ее замечание и стал менее раздражительным. Очевидно, сказывалось влияние на него наставниц, имевших солидный житейский опыт. И если бы ей удалось постоянно сохранять в общении с ним дистанцию, не совершать необдуманных поступков и держать эмоции в узде, то она бы наверняка выиграла пари и существенно изменила воззрения этого вольнодумца на роль и место женщины в британском обществе.
В ее распоряжении оставалось еще двенадцать дней… И ночей! Вспомнив об этом, Антония поежилась от странного, пугающего предчувствия: за столь долгий срок всякое могло случиться…
Перетаскивая вычищенные ковры назад в залы и спальни, Ремингтон попытался сохранять хладнокровие, но смутная тревога продолжала грызть его сердце. Вот уже дважды за минувшие двое суток он держал Антонию в объятиях и страстно целовал ее в губы. Притворяться, что это ординарное происшествие, ему было дьявольски трудно. Что, черт подери, с ним произошло? Отчего он так взволнован? Быть может, все дело в сладости ее податливых алых губ? Или головокружительном эффекте, который произвел на него ее шикарный упругий бюст? Либо в ее осиной талии и крутых бедрах? А вдруг эта чаровница вдохнула в него некий волшебный дух, который поселился в его чреслах и посылает оттуда настойчивые сигналы в мозг?
