Лиза Клейпас - Люби меня в полдень
Кристофер протянул руку, и она приняла её без колебаний.
Они танцуют! Девушка, которую он любит, в его руках!
Эта ночь должна была стать самой прекрасной ночью в его жизни. Но не прошло и нескольких минут, как Кристофер понял, что долгожданное счастье надежно не в большей мере, чем мост из дыма.
Всё казалось неправильным. Не настоящим.
Глава 13
В последовавшие после встречи на балу недели Кристофер часто вспоминал фразу Одри о том, что под маской неискренности внутри у Пруденс ничего больше нет. Но что-то должно было быть. Он ведь не выдумал эти письма. Кто-то их написал.
Крис почти сразу же спросил у Пруденс о последнем написанном ею письме... «Я не та, за кого вы меня принимаете»... о том, что она имела в виду и почему перестала ему писать.
Пруденс покраснела — было видно, что она чувствует себя неловко, — и это так отличалось от её обычного привлекательного румянца. Это был первый признак настоящих эмоций, которые Кристофер увидел в поведении Прю.
— Я... Я полагаю, что написала так, потому что... понимаете, я была в растерянности.
— Почему? — нежно спросил Крис, увлекая её за собой в затенённый уголок балкона. Он дотронулся до плеч Пруденс руками в перчатках, борясь с сильнейшим искушением притянуть её ближе к себе. — Я обожал всё то, о чём вы писали. — Сердце его сжалось от страстного желания, а пульс стал неровным. — Когда вы перестали мне писать... я бы сошёл с ума, если бы... если бы вы не попросили меня найти вас.
— О, да, я именно это и попросила. Думаю... я беспокоилась оттого, как поступала, когда писала вам такие глупые вещи...
Кристофер медленно притянул Пруденс к себе — так осторожно, словно она была очень хрупкой – и прижался губами к тонкой, нежной коже её виска.
— Прю... Я мечтал о том, чтобы держать вас вот так в своих объятиях... все те ночи...
Её руки обвились вокруг его шеи, и Пруденс легко откинула голову. Крис поцеловал её, нежно и ищуще. Она сразу же ответила, мягко приоткрыв рот. Это был восхитительный поцелуй. Но он не смог удовлетворить Кристофера, облегчить его болезненное желание. Казалось, что его мечты о том, чтобы поцеловать Прю, каким-то образом превзошли реальность.
С мечтами иногда так случалось.
Со смущённым смешком Пруденс склонила голову.
— Вы очень нетерпеливы.
— Простите меня, — Кристофер тотчас же отстранился. Она стояла близко от него, и цветочный аромат её духов тяжёлым облачком обволакивал их. Но руки Крис не убрал, оставив ладони покоиться на плечах Пруденс. Он всё ещё ждал, что что-нибудь почувствует... но сердце его, казалось, было сковано льдом.
Так или иначе, Кристофер подумал... но нет, это было неразумно. Ни одна женщина на земле не смогла бы оправдать такие ожидания.
На протяжении сезона Кристофер искал встреч с Пруденс, находил её на балах и званых обедах, приглашал её и миссис Мерсер на прогулки, подвозя их в своей карете или предлагая пройтись по живописным местам, посетить художественные выставки и экспозиции в музеях.
В Пруденс обнаруживалось так мало того, что Кристофер мог счесть недостатками. Она была прекрасна и очаровательна. Не задавала вопросов, от которых испытываешь неловкость. На самом деле, девушка вообще редко задавала ему вопросы личного характера. Она не выказывала никакого интереса к войне или сражениям, в которых Крис участвовал, — только к его медалям. И он иногда ловил себя на мысли, а думала ли Прю о них как о чём-то большем, чем просто как о блестящих украшениях.
Их разговоры по-прежнему были вежливыми и приятными, сдобренными светскими сплетнями, — такими, которые Кристофер много раз вёл прежде, с другими собеседницами, во время предыдущих сезонов в Лондоне. И всегда ему этого было достаточно.
Теперь же Крису было мало только разговоров.
Он думал... надеялся... что Пруденс хоть немного беспокоилась о нём. Но теперь не находил ни намёка на это — ни той нежности, ни следа той женщины, которая написала в своём письме: «Я думаю о вас, как о собственном личном созвездии...».
И он так отчаянно любил её — Прю из писем. Где же она? Почему она прячется от него?
Мечты Кристофера привели его в тёмную лесную чащу, где он очутился среди кустов ежевики и папоротника-орляка, пробираясь между близко растущими деревьями, следуя за призрачной фигурой женщины. Она была прямо перед ним, но всегда — на расстоянии. Крис проснулся, ловя ртом воздух, в ярости хватая ладонями пустоту.
Все эти дни Кристофер продолжал посещать деловые встречи и светские мероприятия. Так много маленьких комнат, загромождённых мягкой мебелью и чрезмерно украшенных. Так много бессмысленных разговоров. Так много событий, не имевших последствий. Крис не мог понять, как раньше ему всё это нравилось. И он испытал смятение, когда поймал себя на мысли, что вспоминает время, проведённое в Крыму, с чувством, очень похожим на ностальгию, на самом деле тоскуя по кратким мгновениям, когда он ощущал себя по-настоящему живым.
Даже с врагами в битве Фелан чувствовал некоторого рода связь в их усилиях понять, и подобраться, и убить друг друга. Но с этими аристократами, обёрнутыми в элегантные одежды и хрупкую изысканность, Кристофер больше не ощущал родства и не испытывал никакой симпатии к ним. Он знал, что стал другим. И понимал, что они тоже это чувствуют.
Крис осознал, насколько безнадёжным он был для чего-либо привычного или кого-либо близко знакомого, когда, как ни странно, получил приглашение посетить своего деда.
Лорд Аннандейл всегда был суровым, устрашающего вида джентльменом, никогда не скупившимся на едкие замечания. Ни один из внуков Аннандейла, включая кузена, который однажды унаследует графский титул, не мог угодить требовательному старому чёрту. Кроме Джона, конечно. Кристофер же умышленно делал всё наоборот.
Фелан подъезжал к дому своего деда со смешанным чувством — благоговейным страхом и неохотным состраданием, — поскольку понимал, что старик, должно быть, сломлен смертью Джона.
По прибытии в роскошно обставленный лондонский дом Аннандейла Кристофера проводили в библиотеку, где в камине горел огонь, несмотря на то, что была середина лета.
— Боже мой, дед, — сказал Крис, чуть ли не отшатнувшись от потока жаркого воздуха при входе в библиотеку. — Ты же нас зажаришь как дичь. — Широкими шагами пройдя к окну, он открыл его и вдохнул воздух с улицы. — Ты легко можешь согреться, прогулявшись по городу.
Аннандейл бросил на внука сердитый взгляд из своего кресла, стоящего у камина:
— Доктор не советовал мне выходить на воздух. А тебе я бы посоветовал сначала обсудить условия получения наследства, прежде чем ты попытаешься меня прикончить.
