Стефани Лоуренс - Сколько стоит любовь?
Пульс лихорадочно бился в кончиках пальцев, эхом отдаваясь во всех уголках тела. Она не знала, как можно жаждать того, чего еще не познала. Но она жаждала. И должна была получить.
Последняя пуговка выскочила из петли; открыв глаза, она широко развела полы его сорочки и стала осторожно обводить бугристые мышцы на груди… запуталась пальцами в жестких черных волосах. Поросль сужалась на животе, и тонкая дорожка исчезала за поясом брюк. Отыскав плоские соски, она стала ласкать их, подражая Диллону, и почувствовала, как они затвердели. Осмелев, она нагнулась, припала к ним губами, потянула, и он с тихим стоном задрожал.
Приподнявшись, она уперлась ладонями в его упругий живот, опустила глаза и судорожно сглотнула. Мощные стальные мускулы, ничем не сдерживаемая сила мужчины во цвете лет…
Она медленно улыбнулась и еще медленнее провела ладонью по его груди. Наклонилась и снова прижалась губами к его губам. И стала целовать. Бесстыдно, дерзко, проникая языком в рот и тут же отстраняясь.
Он снова погладил ее по спине, сжал ладонями голову, не давая шевельнуться. И надменно взял все, что она предлагала.
А потом все, что хотел.
Уверенная, дерзкая, осмелевшая, она отвечала на его страсть, безоговорочно убежденная, что получит от него то, чего жаждет.
Буйный и бесшабашный. Страстный мужчина, который скрывался под маской хладнокровия.
Она получит его. Любой ценой. Она с радостью отдаст все, чего он ни запросит. Она не откажет ему. Не откажет…
Она едва успела перевести дыхание, когда его рука скользнула под юбки. Сжала тонкую щиколотку, медленно поползла вверх. Ладонь легла на колено, обвела голое бедро над подвязками, откинула юбку и сорочку, чтобы получить лучший доступ к спрятанным под ними сокровищам.
Ее сердце едва не остановилось, когда он сжал ее попку и стал ласкать. Пальцы второй руки погладили оголенное плечо, коснулись набухшей груди с торчащим соском. По телу разлилось расплавленное наслаждение, растеклось по венам и собралось внизу живота.
Он продолжал целовать ее; она продолжала целовать его, даже когда вторая рука тоже оказалась под юбками. Теперь уже обе руки сжимали упругие ягодицы, гладили, мяли, и все же на этот раз она понимала, что он тянет время, что все еще держит пыл в тугой узде и так будет, пока она не заплатит запрошенную цену.
Она не понимала, откуда знала это. Просто знала. И даже «не спрашивала себя, почему так уверена.
По-прежнему сжимая ее попку, он прервал поцелуй. Поймал ее взгляд и прошептал, горяча дыша ей в губы:
– Я хочу видеть тебя. Всю тебя. Сними платье.
Прис, не колеблясь, ощущая легкое головокружение, села вцепилась в подол юбки, и платье упало на пол. Она взглянула на него. Но он не смотрел ей в лицо.
Взгляд был устремлен на развилку ее бедер. На темные завитки, которые прикрывала, но не прятала прозрачная сорочка, падавшая свободными складками вокруг бедер. Хочет ли он, чтобы она сняла и сорочку?
И, словно услышав ее мысли, он тихо прорычал:
– Оставь остальное.
И она вздрогнула от чувственного предвкушения.
Его руки скользнули вокруг бедер и сомкнулись на ногах, чуть повыше коленей. Он медленно ослабил хватку, снова погладил бедра, на этот раз внутреннюю сторону.
Она задохнулась.
Он откинулся назад и уперся спиной в подлокотник дивана.
Вновь отвлекшись видом его мощной груди, силой рук, так крепко державших ее бедра, она не сразу ощутила его изучающий взгляд.
Прис подняла голову, и их глаза встретились. Она не могла сказать точно, что он прочел в ее взгляде, но темная бровь медленно приподнялась.
– Не следует ли тебе поцеловать меня, Присцилла?
Она понятия не имела, но не собиралась в этом признаваться. Особенно когда он принимал такой тон в разговоре с ней… словно она пропустила свой ход в некой игре, которая их увлекла.
Ей хотелось отплатить ему столь же пренебрежительным взглядом; вместо этого она просто подалась вперед и сделала так, как он предлагал. Поцеловала его и вложила в поцелуй всю решимость предъявить на него права, дать наслаждение ему, не холодному, собранному джентльмену, а буйному и неукротимому мужчине…
И почувствовала, как тает его самообладание. Поэтому ее поцелуй стал еще более пылким. Она подалась ближе, и ее груди скользнули по его торсу. Он вздрогнул: пальцы инстинктивно впились в ее бедра.
Вне себя от восторга, она потянулась к мужчине, которым желала завладеть. И он наконец поддался на ее приманку и тоже стал целовать, сминая губы. Теперь его прикосновения стали жестче, требовательнее. Он дерзко сжал горячую плоть между ее бедер, раскрыл скользкие набухшие складки, остановился у входа. И стал отвлекать ее губами и языком, заставил отвечать на ласки, удовлетворять все его требования. Его тело словно налилось сталью. Силой и мощью.
Хищник вырвался на волю. И она возвращала полученное наслаждение, такая же свободная, столь же неукротимая.
Разжигая страсть.
Его ласки, еще более интимные, более изысканные, доводили ее до исступления.
Пока ей не захотелось большего. Пока огонь алчной потребности не охватил ее.
Вцепившись одной рукой в ее бедро, он медленно и очень осторожно проник в нее пальцем. Глубоко… еще глубже.
Ее сердце замерло. Горло перехватило.
Она попыталась вдохнуть, оторвать от его губ свои. Он отпустил ее бедро и придержал голову, не давая прервать поцелуй. Вынул палец, потом снова ворвался в нее. Еще раз. Еще. И еще.
Ощущения разрывали ее; волны острого наслаждения накатывали с каждым новым вторжением, обдавая раскаленной лавой. Теперь ее тело принадлежало ему. Оказалось в полной его власти.
На этот раз она, окончательно отчаявшись, откинула голову и сумела уклониться от поцелуя. Он хотел снова привлечь ее к себе, но в этот момент ее ресницы взметнулись, и он встретился с ее взглядом. Их дыхание смешалось: ее, задыхающееся и неровное, его – прерывистое, но более спокойное.
– Продолжай целовать меня. Я хочу быть у тебя во рту, когда ты разлетишься на миллион осколков.
Она не понимала ничего, кроме того, что он желает ее. Еще раз глубоко вздохнула и содрогнулась, когда его палец проник еще глубже. С ее губ сорвался жалобный, молящий стон. Его губы завладели ее губами, его язык заполнил ее рот, и страстный поцелуй унес ее далеко…
Она неожиданно поняла, нашла себя. Свое тело. Свои чувства, балансирующие на краю чувственной пропасти, вознесенные туда неистовыми, бесстыдно интимными ласками. Ласками, наполнявшими ее несказанным наслаждением.
Реальность исчезла, вытесненная жаром и экстазом.
Гигантский вал радости и восторга захлестнул ее, поднял и подбросил вверх, а потом медленно-медленно улегся, оставив ее плавать в море теплого удовольствия.
