Клаудиа Дэйн - Брачное ложе
– Я вижу, святой отец принес тебе добрую весть, – произнес он, когда она подошла к своему месту рядом с ним.
Усевшись на стул и расправив юбки, Изабель взглянула на мужа. Он пытается пошутить с ней? Ричард никогда прежде не шутил. Она хорошо его знала и могла сказать, что он решительный, благородный, красивый и верный своему долгу. Но назвать его легкомысленным, любящим подурачиться человеком она не могла. Или она ошибалась все это время?
– О какой доброй вести ты говоришь? – прикинулась она непонимающей.
Она смотрела ему прямо в глаза, ожидая, что Ричард вот-вот отвернется, ведь если он понял, каких слов она ждет от него, он определенно смутится.
Но Ричард не ответил на провокацию и не смутился. Даже год, проведенный в монастыре, не изменил его твердый характер.
– Я говорю о том, что выполню свой супружеский долг на брачном ложе. С тобой. Сегодня ночью, – спокойно сказал он.
Он так спокойно говорит об этом, в то время как ее сердце колотится как бешеное от одних только его слов. Даже управляющий, рассматривая счета, проявляет больше эмоций. Кажется, проверка счетов да еще молитвы в часовне – это единственное, чем Ричард жаждет заниматься.
Изабель взяла нож, рассерженно воткнула его в куриный пирог и с остервенением стала кромсать теплое ароматное тесто на куски и жадно засовывать их в рот. За весь ужин она больше ни разу не взглянет на него, он не достоин этого. И не имеет значения то, что Ричард сидит сейчас рядом с ней так элегантно, что пряди его темных волос сверкают в тусклом свете, что в его глазах, темных и непостижимых, то и дело зажигаются и гаснут золотые искорки.
Каждый раз, когда он отламывал кусок хлеба, она видела, какие у него длинные красивые пальцы, и не могла не обращать внимания на живописные завитки черных волос, покрывающих тыльную сторону его ладоней, на темные вены, испещрявшие его руки синевой своих маленьких тропинок, на совершенную форму его коротко подстриженных ногтей. Очень скоро эти руки будут касаться ее. Они будут ласкать и обнимать ее так же, как тогда, во время их первого и единственного поцелуя. Он буквально сгреб ее, прижав к себе, будто она олицетворяла все, что было для него важно и чем он хотел обладать.
Тогда он был горяч, как огонь. А сейчас – холоднее льда. Он сообщает ей, что выполнит свой долг, с ледяным безразличием. В изучение счетов с Джеромом он вкладывает и то больше страсти и рвения.
Ничто в его поведении не соответствует тому, каким должен быть настоящий лорд: он не ездит охотиться, не упражняется в технике боя, не обучает соколов. Ничто. Возможно, он и носит одежду ее отца – настоящего лорда, но в душе он все еще остается монахом.
Сидя рядом с ней, он почувствовал, как изменилось ее настроение. Величественная королева исчезла без следа, оставив место маленькой сердитой девочке.
Ах, как это похоже на Изабель. И так происходило каждый раз, как они разговаривали. Ход ее мыслей был непостижим для него. Точно он знал только одно: все ее мысли о нем, о Ричарде. Она тянулась к нему, как цветок тянется к солнцу. Но ведь она должна быть счастлива, что стала его женой и что сегодня он овладеет наконец ею на супружеском ложе, сделав своей.
От этой мысли кровь забурлила в его жилах, пульс участился. Он беспокойно заерзал на стуле, молясь Господу, чтобы Тот дал ему сил совладать со своими чувствами. Каждый раз одно и то же: он просит силы, чтобы контролировать свое непослушное тело, и борется с навязчивыми образами, постоянно мучающими его. И ему это всегда удается. Но каждый раз он ведет одну и ту же битву, снова и снова сражается, но не находит твердой почвы под ногами: ему никак не удается покинуть поле брани, избавиться от этого ненавистного чувства плотской жажды.
Он посмотрел на сидящую подле него Изабель. Она не была врагом в его сражениях против собственных убеждений, она просто делала победу все более и более недосягаемой для него. Возможно, это оттого, что она явно убеждена в его проигрыше. При этой мысли он улыбнулся.
Он наблюдал, как Изабель поспешно ест: едва успевая проглотить один кусок, она лихорадочно отправляла в рот другой и жевала с таким остервенением, как будто еда – ее злейший враг, которого нужно уничтожить, и чем скорее, тем лучше.
Он вдруг осознал, что понимает ее. И улыбнулся еще шире. Изабель всегда могла развеселить его, хотя вечно сбивала с толку, запутывая его мысли.
– Я не видела тебя сегодня во дворе, – выпалила она, проглотив очередной кусок пирога. – Мне кажется, что постоянное чтение утомляет тебя.
Поднеся кубок с вином к губам и медленно потягивая содержимое, он взглянул на нее. Его развлекала разница в том, как они едят, и ему вдруг захотелось, чтобы Изабель тоже обратила на это внимание. Она думает, что он утомлен? Она умела удивлять его так же хорошо, как плохо скрывала свои мысли. Впрочем, Ричард сомневался, что она прикладывала к этому хоть каплю усилий.
– Чтение никогда меня не утомляет, – просто ответил он, изучая ее лицо. – К этому меня приучили в монастыре.
– Я не сомневаюсь… – проворчала Изабель, вздохнув, но быстро засунутый в рот кусок хлеба заглушил ее слова.
– Хочешь, я научу читать и тебя? – любезно спросил он. Ричард прекрасно понимал, что удовольствие, которое он получал, подтрунивая над ней, – греховно, но в его сердце не было раскаяния. – Это поможет тебе вести дела в Дорни в случае моего отсутствия.
Богатые лорды часто путешествовали по своим владениям, оставляя своих жен следить за всем дома. Им приходилось сражаться за свои владения, даже если их владения были небольшими, в случае, если они подвергались гонениям со стороны своих сюзеренов либо самого короля. Она с трудом могла представить себе Ричарда в этой роли, разве что в руках его вместо меча будет свиток.
– Читать я умею, благодарю, – резко ответила она. – Но нахожу для себя совсем иные развлечения. А ты разве не занимаешься чем-нибудь еще?
Ричард в задумчивости смотрел на вино в своем кубке, проклиная образ, всплывший в его памяти. Да, он занимался еще кое-чем, кроме чтения: он боролся против своего суккуба, приходившего к нему ночью, но посвящать в это Изабель он не собирался. Она, вероятно, восприняла бы это как прекрасную шутку.
– Да, занимаюсь. Я не только читаю, но и молюсь, – сказал он, разжигая Изабель и пряча улыбку.
– Я заметила.
– Хорошо, – согласился он, зная, что это разозлит ее еще больше. – Неплохо будет, если моя жена последует моему примеру и будет вести себя как истинная христианка.
Вместо ответа она сделала несколько больших глотков, осушив большую часть кубка, и взяла себе еще один куриный пирог. Ее оружием стал нож, а врагом – еда. Изабель явно была раздражена, если не сказать хуже.
